– Не пью, – смотрю, куда бы поставить пластиковую тару.
Здесь так все чисто, и… Пусто, словно не вечеринка однокурсников, а собрание доцентов по экологии, где обсуждают влияние глобального потепления на землю.
Скучно, скучно, скучно. Я надеялась увидеть самую лучшую вечеринку года.
Не нахожу ничего лучше, чем пойти на кухню и оставить шампанское там.
Извиняюсь перед Олесей. Не искренне, но как уж вышло, и иду по коридору к заветной двери. Пусть она и тяжелая, деревянная, но вот слышимость стопроцентная.
Уже собираюсь помешать и ворваться туда, разбавив смех своей улыбкой, как слышу мое имя. И сказал его не кто иной, как Градов.
Он выплюнул, не жуя, как шелуху от семечек.
– Исхакова, – растягивает мою фамилию. В его тоне хрипловатые нотки без капли сексуальности. Скорее голос полон неприязни, – обычная глуповатая девчонка с завышенным самомнением.
Напрягаю челюсти, пока в голову активно не стреляет. Приходится нахмуриться.
– Таких тысячи. Строит из себя принцессу, а по факту – банальная избалованная девица. В ней нет ничего особенного или цепляющего. Пустышка.
Понимаю, что сама невысокого мнения о Градове. Его корона вновь выросла на темной макушке, и меня выворачивает от злости, когда Мот оказывается в радиусе метра.
Но… Почему, черт возьми, так обидно это слышать? Как лезвием филигранно слой на сердце срезал и проделал дыру в моем самочувствии. Ведь мне хочется опуститься на пол по стеночке.
Каблуки кажутся дурной идеей. А узкий топ выдавливает легкие через поры.
– Но красивая, сучка, – другой голос. Герман.
Ответом на его слова служит тишина.
«– Так понравилась?
– Нет.»
– Волосы ее эти. И губки… Губки кажутся рабочими. Как думаешь, у нее есть кто? Или, может быть, был?
А еще говорят, парни не сплетничают. Они делают это, еще как. И сейчас самое время ворваться на кухню, поставить этот дурацкий стакан и посмотреть в глаза этим сплетникам.
У меня никого и никогда не было! Я ни разу не влюблялась, мне ни разу никто не нравился по-настоящему! А хочу… Очень хочу.
– Прикинь, она думала, что я за ней слежу. Типа понравилась мне.
– А ты?
Не вижу, что происходит, но по звукам возня. Уверена, Матвей беспечно закатывает глаза.
– Признался в чувствах. Предложил руку и сердце, потому что влюбился. Гера, ты сейчас серьезно?
Следом слышатся прыски смеха. Кто-то чуть громче, кто-то чуть тише. Матвея среди них не различаю, но как только стихает все, он говорит: