Некоторые звери в Большом Лесу так и не смогли до конца поверить в то, что они на самом деле звери, понимая, насколько обидным может быть такое определение.
– Ну, дед, мы же ничего такого не делаем! – тоже долго возмущался вертлявый лис, которому Дед позже присвоит имя Сандр. Мы просто живём тут в лесу и…
– Так ведь и ты, Дед, тоже живёшь в лесу, – недобро сверкнув глазами перебил его самый старый и хитрый из волков, которому потом Дед присвоит имя Тон. – Можно сказать, ты сам в нашем коллективе почти как в семье. Мы давно тебя знаем. Ты нас не обижаешь, а мы тебя. Ну, бывает, конечно, всякое, но это не со зла, а потому что мы всего и всех боимся. А тут вдруг оказывается, что ты человек, а мы почему-то звери. Прям так уж и звери? И вообще, мы не понимаем, почему это у тебя, как ты говоришь, например, спереди на голове лицо, а у нас – морды?..
– Да, – поддержал Тона вожак его стаи с будущим именем Димир Первый, – характер у нас далеко не сахар, это верно, только это всё почему? Да потому, что жизнь у нас нервная. А нервничаем мы, сам знаешь почему… И когда нервничаем, то у нас сразу аппетит просыпается. Поэтому мы почти всегда хотим есть.
На старом кабане, который согласится впоследствии носить имя Сим, тоже тёмная шерсть встала дыбом от возмущения дикими словами Деда, и он решил незамедлительно найти оправдание своей якобы зверской жизни:
– Ты пойми, Дед, мы просыпаемся от мысли, что кушать хочется, днём живём – кушать хочется, спать ложимся – опять кушать хочется, ночью живём – кушать хочется, утром встаём – снова кушать хочется. Но, как говорится, и нам ничто человеческое не чуждо! Мы вот детей своих любим, например… Очень даже! Да!
Дед безо всякой боязни смотрел в эти большие говорящие рты, в эти влажные пасти, наполненные рядами острых зубов, на эти клыки, которые давно привыкли рвать живую плоть, и ответил не без доли ехидства:
– Ладно, ладно! Согласен. И есть поедом своих соседей мы тоже любим!
Вздыбленная шерсть на кабане разом осела, а сам он отошёл в сторону, немного повизгивая и облизывая клыки своим маленьким свинячьим языком.
– Мы и поспать любим на природе, – решила встрять в разговор до этого всё время молчавшая рысь, которая не без удовольствия когда-нибудь возьмёт себе имя Татьяна.
– Ну да, только спите вы очень тревожным сном, боясь, чтобы кто-то с голодным ртом и большими зубами не застал вас врасплох.