– Привет! А я и не узнала тебя. – нервный смешок. Неловкая пауза. – Слушай, Уильям, хотела просто сказать тебе спасибо, что довез меня вчера до дома. И мне очень стыдно, что напилась и вела себя так… В общем, если я вчера где-то накосячила, ты извини.
– Все нормально, – спокойный тон его голоса, с одной стороны, ободрял. Но, с другой стороны, его немногословность обескураживала меня.
– Вообще, я не только по этой причине звоню, – призналась я. – Концерт вчера был просто улетный. Я бы хотела, ну не знаю… как-то познакомиться поближе с этой музыкой. Ты можешь мне в этом помочь? Подсказать, какие группы можно послушать, какие кассеты купить?
Едва сказав это, я ужаснулась. Прозвучало так, будто я заигрываю с ним и ищу какой-то благовидный предлог для дальнейшего общения. А ведь это был не предлог. Я правда звонила, чтобы получить помощь.
– Да, конечно, я могу тебе помочь, – его голос потеплел.
Я окончательно испугалась и затараторила:
– Только это не то, что ты думаешь. Ну, в смысле, я не знаю, конечно, что ты думаешь, но вдруг ты думаешь, что я ищу только повод для встречи. Но это не так. Ты не интересуешь меня в романтическом смысле, я правда про музыку узнать хочу.
Дерьмо! Что я ему наговорила! Я чуть не завыла в трубку. Кровь прилила к щекам, уши горели от стыда. Но Уильям отреагировал как джентльмен.
– Разумеется. Не переживай об этом. Мы можем встретиться завтра до обеда. Потом мы с семьей уезжаем. Скажем, у Садов Пикадилли в одиннадцать утра?
– Мне подходит! Тогда до завтра! Спасибо!
– Пока, Флоренс! – в его словах сквозила улыбка.
Я повесила трубку и выдохнула.
***
Было субботнее майское утро. Я проснулась от запаха маминых блинчиков, накинула халат и спустилась в столовую. Папа с мамой уже завтракали.
– Ты не понимаешь, Оскар, или мы проводим оптимизацию на фабрике, или терпим убытки.
– Снова сокращать рабочие места? А ты подумала о семьях, которые работают у нас по двадцать, а то и тридцать, сорок лет? Они лично знали Мэри и Чарльза!
– Я в курсе, дорогой, – мама поставила чашку на блюдце. В ее голосе появился холодок, от которого я поежилась – мы можем хранить память о моих родителях и похоронить фабрику, или мы можем продолжать все необходимое, чтобы продолжать держаться на плаву. Какой вариант выберешь ты?
Тут мама увидела меня, и напряжение в ее голосе немного ослабло: