– Пусти их ко мне, – наконец сказала я. – Пусти детей.
Вадим медленно кивнул, поднялся и направился к двери. Но перед тем, как выйти, он задержался на пороге и тихо произнёс:
– Они гордятся тобой, Светлана. И они тебя любят.
Я кивнула в ответ, не находя слов.
А внутри меня разрывалось что-то невидимое… Было кое-что, что слегка насторожило. Да, он здесь. Но он не обнял меня, не поцеловал, не взял за руку. Никакого физического контакта. Может я страшная и… у нас уже нет секса? Ужас… Зачем я сейчас об этом думаю!
Дверь медленно открылась. Я затаила дыхание, чувствуя, как грудь сжимает невидимой рукой. Мои пальцы мёртвой хваткой вцепились в простыню, как будто это могло удержать меня от падения в бездну.
Сначала я услышала шаги. Лёгкие, робкие, а затем чуть более уверенные. Шум приглушённых голосов и шёпот, который оборвался, как только они вошли.
Я подняла глаза и увидела их.
Маша.
Я узнала её сразу. Высокая, стройная, с длинными тёмными волосами, аккуратно заплетёнными в косу. Она стояла ближе всех, будто закрывая собой остальных. Её лицо было знакомым и чужим одновременно. Угловатые детские черты исчезли, уступив место строгому взгляду и подчёркнутым скулам. Она была красивой. Такой красивой. Но её глаза… Эти глаза смотрели на меня так, будто она ждала чего-то страшного.
"Ей восемнадцать," – пронеслось в голове.
Ещё вчера ей было три. Она бегала по кухне с игрушечной куклой, смачно целовала меня в щёку своими липкими от варенья губами и смеялась так заразительно, что я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. А теперь передо мной стояла взрослая девушка с напряжённым лицом, и я не знала, как заговорить с ней.
– Маша… – выдохнула я.
Её губы дрогнули, но она ничего не сказала.
Мой взгляд скользнул дальше.
Артём.
Он был таким же высоким, как Маша, возможно, даже выше. Широкие плечи, короткие светло-русые волосы, серьёзный взгляд. В нём не осталось и тени того крошечного малыша, которого я помнила. Того полугодовалого младенца, который только-только начинал сидеть и тянул ко мне ручки, когда я наклонялась над его кроваткой.
Сейчас он стоял, сунув руки в карманы, глядя на меня исподлобья. Я заметила, как его челюсть сжалась, как он старался не показывать эмоции, но его напряжение ощущалось даже через всю комнату.
Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле.