Мы находимся в нашей летней беседке, он готовит, я сижу в деревянном кресле-качалке, поджав под себя ноги, качаюсь, то туда, то сюда. Мне так хорошо, словно вчера и не было той истерики. В воздухе витает аромат детства. Так мы проводили каждые выходные. Один выходной. По воскресеньям папа работал из дома. Вот и сейчас для меня освободил свое ценное время.
В голове загорается индикатор совести.
– Пап, может, надо чем-то помочь? Лук какой-нибудь почистить, порезать…
– Отдыхай, мой ребёнок. Поплакать еще успеешь, – папа легонько отшучивается.
Когда была мелкой, думала, что он мне не доверяет такое пустяковое дело. Сейчас понимаю, это просто забота, одна из её интерпретаций.
– Что хочешь на разогрев? Гуся или шашлык из баранины? – спрашивает меня.
Смотрю на стол, перед нами. Это не гусь, это гусище.
– Ты думаешь, после этого монстра в нас ещё шашлык поместится?
Папа мгновенно улавливает, чего я больше хочу. Пододвигает к себе обсмаленную тушку гуся. Внимательно наблюдаю за каждым его движением. Как точит нож, делает множество надрезов на коже мертвой птицы, начиняет яблоками, гранатом и сухофруктами, зашивает и начинает наносить маринад. Смотреть за тем, как он готовит, могу безотрывно. Папа делает это нечасто, но напоминания о рецептах ему не нужны. Если его спросить, он скажет – «руки всё помнят».
– Ляльчик, у тебя вид такой, будто ты его прямо сейчас проглотишь, – подшучивает папа надо мной.
Поднимаю на него глаза и смеюсь.
– Мне просто нравится созерцать процесс. Боюсь упустить момент, когда ты крюк в него воткнёшь и в тандыре подвесишь.
– Моя добрая девочка. Когда ты была маленькой, я боялся при тебе птицу разделывать. Чтобы детскую травму не получила. Зря боялся? – поднимает на меня глаза.
Улыбаюсь в ответ.
– Не знаю, где дорожка свернула не туда, – пожимаю плечами.
Папе становится очень весело.
– Она свернула именно туда, куда надо. Понял это, когда мне из школы позвонили и сказали, что ты двух парней «избила». Смешные. Ты, моя маленькая хрупкая девочка, и два каких-то придурка. В тот день у меня впервые от сердца отлегло.
Он опирается на стол сжатыми в кулаки ладонями, костяшки пальцев касаются столешницы. Смотрит на меня с теплотой. Она неподдельная, греет самую душу.
Знаю, о чем он думает в этот момент. Почти сразу после смерти мамы у меня появилась охрана. Не то чтоб была угроза. Тогда он ещё не был лучшим из лучших адвокатов страны, вернее тогда мало кто знал, что он таковым является.