Марьянушка-девица двадцати восьми лет, больная по показаниям на голову. Испытывает ко мне чувства, но вряд ли они имеют тот смысл, который вкладывается как правило. Скорее, как к отцу, ибо по развитию Марьянушке лет шесть. Мне было жаль ее, но ее недостаток никто в посёлке не замечал, все Марьяну любили и относились как к родному ребенку. А ещё ее недостаток значительно терялся на фоне того, что она была жуткая сплетница. И первый, кто знал, что происходит в поселке-был я.
Мне стало интересно, почему Марьянушка запоздала с доносом и решил сходить к ней, заодно заскочить в магазин за продуктами.
Уже выйдя за забор я почувствовал, что что-то изменилось. Закрыв калитку, я огляделся. Да нет, все на месте. Тревога не покидала. Все дома на месте, кусты, деревья, скамейки, баба Шура филейной частью кверху на огороде, кот Пушок у Лиляйкиных ворот умывается. Все, как обычно. Но что-то изменилось, и я не мог понять что. Решив не обращать внимание на беспокойство, я отправился к Марьянушке.
Подойдя к покосившемуся домику с резными, но уже давно облупившимися ставнями, с гнилым крыльцом и с настежь распахнутой входной дверью, я оглядел двор: ржавое колесо от прицепа, сухое дерево яблони, куча в углу двора, состоящая из листьев, мусора и ржавого металла; нечищенные дорожки, полуразвалившийся сарай. Дааа, надо бы помочь Марьянушке привести в порядок дворик и починить хоть с большего избу.
Я зашёл в дом. В нос ударила смесь запахов: кислых щей, старья, пыли и чего-то гнилого.
– Марьянушка! -позвал я, не рискуя идти дальше. В ответ мне была тишина. Я позвал ещё раз. И тут услышал шорох внутри дома, но ответа так и не последовало. Я прошёл дальше, испугавшись, что Марьянушке плохо и она не в состоянии ответить. Перед моими глазами открылась картина: в сильно захламленной комнате, где высились стопки старых газет и книг, валялись груды старой засаленной одежды, мотки пыли на полу были размером с приличный клубок пряжи, стоял стул без спинки, башмаки разных размеров и фасонов хаотично валялись по хате.,,Нет, определённо, сегодня же займусь ее домом,, -мелькнула мысль в голове, и тут же исчезла, ибо среди этого хлама я увидел пружинистую кровать, на которой лежало одеяло относительно с чистым пододеяльником, а из одеяла торчала голова с впавшими внутрь глазами и всклокоченными волосами. Это была не Марьянушка, а какая-то незнакомая мне старуха.