Однако даже больше, чем смерть, людей волновала загробная жизнь. Размышления о посмертии восходят еще к временам древнеегипетских фараонов. «Тексты саркофагов», тибетская «Книга мертвых» и им подобные священные тексты обещали – при соблюдении всех правил и обрядов – возможность воскресения и будущей жизни, в обители ли Осириса, путем ли реинкарнации, в мусульманском ли райском Джаннате или в христианском Раю. Неправедная жизнь и неправильная смерть грозили непопаданием в правильное, достойное место. Арьес подробно описывает отношение к смерти на поле боя или любой другой внезапной смерти – вследствие убийства или при невыясненных обстоятельствах. Такая «неприрученная» смерть долгое время считалась постыдной; умерший в ряде случаев лишался упокоения в освященной земле, в отличие от смерти, которую Арьес называет «прирученной», «нормальной», той, к которой умирающий готов, потому что знает, что она его ждет.
Загробная жизнь детально описывалась древними египтянами. Древние греки разработали подробнейшие представления о том, как душа, заплатив положенную монету перевозчику Харону, уходит в царство Аида (Гадеса). Европейские представления об Аде, Чистилище и Рае невозможно вообразить без самого известного произведения о смерти и посмертии, «Божественной комедии» Данте Алигьери, написанной в четырнадцатом веке.
Конечно, ни греческие мифы, ни объемные поэмы Данте не предназначались для детей, но детская литература умело их экспроприировала и достаточно рано принялась за их адаптации. Современные итальянские литераторы снова и снова пересказывают Данте для маленьких детей, весело гуляя с ними по Аду[14]. Не одно поколение советских и российских читателей выросло на «Легендах и мифах Древней Греции» (1922) Николая Куна, где Царству мертвых уделено немало места:
Бездонные пропасти ведут с поверхности земли в печальное царство Аида. Мрачные реки текут в нем. Там протекает священная река Стикс, водами которой клянутся сами боги.
Катят там свои волны Коцит и Ахеронт; души умерших оглашают стенаниями их мрачные берега. В подземном царстве струятся и дающие забвение всего земного воды реки Леты. По мрачным полям царства Аида, заросшим бледными цветами асфодела, носятся бесплотные легкие тени умерших. Они сетуют на свою безрадостную жизнь без света и без желаний. Тихо раздаются их стоны, едва уловимые, подобные шелесту увядших листьев, гонимых осенним ветром. Нет никому возврата из этого царства печали. Трехглавый пес Кербер, на шее которого движутся с грозным шипением змеи, сторожит выход. Суровый старый Харон, перевозчик душ умерших, не повезет через мрачные воды Ахеронта ни одну душу обратно, туда, где светит ярко солнце жизни