Я потянула Яну вверх, и она медленно поднялась с пола. Ее коленки тут же подкосились. Она бы рухнула вниз, если бы я не удержала ее. Яна была намного тяжелее меня, так что я завалилась вперед, но быстро выставила перед собой ногу и удержала нас. Яна слабо обняла меня за талию. Я выпрямилась и уткнулась щекой в ее ледяную, влажную щеку. Она подняла на меня покрасневшие глаза. Мое сердце болезненно сжалось.
Почему она так боялась каких-то мелких существ? Да, тараканы противные, но человек может с легкостью раздавить их.
Я всегда объясняла поведение Яны ее вредным характером, но почему-то меня не покидало ощущение недосказанности. Словно я упускала какую-то важную деталь, из-за которой картина должна приобрести совершенно иной смысл. Не может же человек бояться чего-то до дрожи в коленках без какой-то весомой причины? Чем больше я училась на клинического психолога, тем глубже понимала, что все события в жизни тесно переплетены между собой. Но что же я могла упустить из жизни Яны? Несмотря на разницу характеров, мы неразлучны. Яна не только моя сестра, но и лучшая подруга, которой я могу доверить многие переживания и знать, что вопреки всему она окажется на моей стороне.
– Давай ты ляжешь в кровать, а я сама осмотрю кухню? – Я погладила Яну по голове и заправила ей за ухо прилипшие к лицу черные прядки волос.
Яна нерешительно кивнула, сунула мне в руку тапок и принесла из комнаты очки. Я прогнала ее с кухни, встала на стул, осмотрела настенные шкафы, постучала по ним, чтобы громким звуком спугнуть несуществующих тараканов, поползала на коленях, заглядывая под стол, а потом выключила свет на кухне и вернулась к Яне.
– Ничего нет? – спросила она из темноты с напряженными нотками в голосе.
– Нет.
Я сняла очки и положила их на письменный столик. Яна лежала на своей кровати, укутавшись с головой в одеяло. Наружу выглядывало только ее обеспокоенное лицо. Правда, без очков я перестала различать его очертания. Я скинула тапочки и залезла на кровать к Яне. Она приподняла одеяло и впустила меня к себе. От ее рук пахло арбузным антисептиком. Я прижалась к холодному телу Яны и взяла ее за руку. Дрожь в ее теле не прошла, но значительно уменьшилась. Яна чуть сползла вниз и положила голову мне на плечо, обжигая его рваным дыханием.
В душе она очень ранимая и хрупкая, однако предпочитает скрывать эти качества за остротами и грубостью. Достаточно редко Яна демонстрирует кому-то свое настоящее Я. Порой мне кажется, будто она воспринимает весь окружающий мир, как угрозу своей безопасности, поэтому всегда надевает панцирь из иголок. Он помогает ей чувствовать себя спокойно и ограждает от мнимой боли.