Я молил небеса, желая избавиться от греховной любви, но, измучавшись, в итоге отрекся разом от всех богов. Принял решение переключиться, переступить себя, переступить ее, стать холоднее. Она прекрасно все понимала, даже подыгрывала, чтобы было проще отвыкнуть.
Нам пришлось отдалиться.
Разделяя чувство глубокого отчаянья, сестра все так же улыбалась, находя утешение в успехе моего бизнеса, искренне радуясь новым деловым свершениям, удачным сделкам, выгодным контрактам. Я не мог ей признаться, что в основе успеха – махинации. Я получал прибыль на дураках, которые не знают своих прав и подписывают документы не глядя. В конце концов, они добровольно несли мне деньги. Ну а то, что попались на аферу, – сами и виноваты, будет им урок.
Шло время. Мы все реже виделись. В одну из встреч я вывернулся перед сестрой наизнанку, обнажил всего себя, без прикрас, однако это и привело нас в тупик. Из-за своих амбиций и жажды получить желаемое я окончательно разрушил ту хрупкую связь, что оставалась.
– Мы обязаны подумать в первую очередь о родителях! – говорила она. – Они никогда не смогут смириться с тем, что ты предлагаешь! Это убьет их! Ты готов принять всю тяжесть последствий ради сомнительного будущего? Пойми, кем бы мы ни были, что бы ни чувствовали, вместе жить под одной крышей нельзя! Пора создать семью, завести детей и заниматься их воспитанием. Дождаться внуков, как ждут мама с папой, а после мирно стареть в окружении родных! Так устроен мир! Игра по собственным правилам никому не принесет счастья! Будешь продолжать жить своими интересами – и ты обречен! Повержен! Вычеркнут из жизни и забыт навсегда!
После этого разговора каждая последующая попытка общения неизбежно превращалась в самоистязание. Мы разъехались в соседние города – жить поблизости стало слишком тесно. Нам было необходимо территориальное препятствие. Мы пытались устроить личную жизнь, обзавестись семьями.
Только все шло наперекосяк. Судьба словно смеялась над нами. Начались первые ссоры, но даже в такие моменты с ней было лучше, чем без нее. Я возвел сестру на пьедестал и боготворил, и отчего‑то казалось, что она боготворила меня и так же тщетно искала малейшее сходство в других. Но природа не повторит ошибку и не создаст идентичные шедевры. И под «ошибкой» я всегда подразумевал себя, а под «шедевром» – ее.