Любаша - страница 8

Шрифт
Интервал


Глядя на сына, такого счастливого, и в то же время озабоченного, даже чрезвычайно озадаченного непривычной ему ситуацией, Любаша прикусила губу и отвернулась, чтобы скрыть внезапно навернувшиеся на глаза слёзы. Но при этом она встретилась взглядом с Петром, который хмуро смотрел на происходящее и что-то недовольно бормотал себе под нос.

– Ты что там бурчишь? – резко спросила она.

– Я говорю, пусть ест поскорее и уходит от греха подальше, – сказал Пётр, стараясь говорить как можно тише, словно боясь, что их подслушают. – А то скоро хозяева вернутся с кладбища. А если Софья Алексеевна увидит? То-то рассердится!

Любаша тоже нахмурилась и не предвещающим ничего хорошего голосом спросила:

– Это ещё почему?

– Сама знаешь почему, – ушёл от ответа Пётр, смущённый её злым взглядом.

– Ничего я не знаю и знать не хочу! – сказав это, она отвернулась от мужчины и ласково погладила сына по голове. – Кушай, мой оленёнок! Не глотай, жуй медленно, как я тебя учила. Веди себя за столом прилично, как все воспитанные мальчики.

Ничего не понимающий Пётр с удивлением спросил:

– И давно ты стала такой храброй?

– С сегодняшнего дня, – неожиданно улыбнувшись, ответила молодая женщина. – И хватит об этом!

Но Пётр продолжал настаивать.

– А всё-таки?

Любаша с презрением взглянула на него и грубо ответила:

– Не твое дело, холуй!

Мужчина недоуменно хмыкнул, но промолчал. У него был обиженный вид. Однако он не ушёл из гостиной, а ещё раз обошёл вокруг стола, загибая пальцы и считая бутылки со спиртным. Потом, видимо, желая помириться с Любашей, заинтересованно спросил:

– Кто будет-то?

Молодая женщина не ответила, будто не расслышала, но он снова, уже громче, настойчиво переспросил:

– Я спрашиваю, кого позвали?

Поняв, что избежать разговора не удастся, потому что Пётр был не только глуповат, но и чрезвычайно упрям, Любаша неохотно ответила:

– Да никого из чужих, только свои. Вдова, Софья Алексеевна. Их с Кичатовым дочки, Вера и Надежда, со своими мужьями. Ещё нотариус, Иосиф Аристархович Заманский. Всего шесть персон.

Она пересчитала тарелки и рюмки и самой себе сказала:

– Так, верно, приборов тоже шесть.

– А нотариус-то зачем? – удивился Пётр. – Он ведь не родственник.

Любаша тяжко вздохнула, давая понять, что её утомляют эти расспросы, но всё же ответила:

– Огласить завещание покойного.