В оперном нынче дают «Жизель». Вика решила отметить начало своей карьеры в родном театре просмотром этого спектакля – именно на него впервые привела её сюда мама тринадцать лет назад. Могли ли они подумать тогда, что Виктория Градова однажды будет принята в балетную труппу театра?
В антракте Ленка потянула Вику в буфет:
– Ну что, за сказку, которую ты сделала былью? За сбывшуюся мечту? Что тут лучше подходит – шампанское, коньяк?
– Не люблю коньяк, – Вика в нерешительности повела рукой, ещё не до конца соглашаясь с тем, что в театре можно выпить. Потом засмеялась: – Вообще больше шампанское подходит. Оно – праздник, радость, фейерверк. В каждом пузырьке.
Пузырьки врассыпную побежали по телу Вики, занимая все уголки и закутки внутри неё и заполняя их счастьем. Шампанское сразу расцветило всё вокруг: стали ярче огромные люстры, приветливее капельдинеры, прекраснее и без того замечательная музыка Адана, острее трагедия Жизели. Кажется, волшебные пузырьки коснулись рук дирижёра и ног танцовщиков, чудесным образом уменьшили загораживающую полсцены высокую причёску впереди и утишили раздражающие разговоры сзади. Даже Ленкино замечание про «неплохо станцевали, чистенько» не вызвало ничего, кроме умиления и снисходительной улыбки. Вика, не отрываясь, смотрела на сцену, по щекам текли слёзы. Они вообще на «Жизели» у неё всегда текли, причём не в первом акте, где Жизель сходит с ума от предательства Альберта, а во втором, в холодном царстве мёртвых виллис, которое пробивают горячая любовь Жизели и раскаянье Альберта. Но сегодня к слезам добавилось какое-то нереальное наслаждение, блаженство.