– Приеду, там уже зима. – Взгрустнул он.
– Проснулся, чудак? – сказал сосед снизу. – А мы уж думали, жив ли он! Слезай, покушай хоть. Слезай, давай, мы не кусаемся, место тебе уступим. Ты куда едешь-то хоть? В Забайкалье? Земляк значит! Мы, поди, на одной станции выходим.
Что ж за особенность такая пути, ляпнешь что-нибудь и обязательно разговорчивый какой-нибудь найдется, все у тебя выспросит, все о тебе узнает, на уши присядет, и таких историй наслушаешься, верить им или нет, может и не стоит. Но чудак верил всему, жизнь, штука такая, все в ней возможно!
«А кто врет, с того и спрос! Может он врет, а сам себе верит. Встречал я таких людей. И что самое интересное, потом у них действительно все так и получается, как они приврут. Вруны-фантазеры, есть такие люди, вреда от них никакого, болтуны первостепенные, но люди хорошие. Пусть городят, всему поверю, удивлюсь, поздравлю. Встречаются и мрачные личности, не разговорчивые, вынужденные, кому выпала доля делить с незнакомцами свой угол, и балагуры-выпендрялы и, да и много разных. Удивительное же то, что поезд не показывает твоей уникальности, он делает тебя домашним, личным, родным. Вот кто угадает в этом старичке с книжкой, одетого в удобные треники – профессора, а в группе играющих в карты и лузгающих семечки – крановщика, менеджера и айтишника – нет, здесь нет таких, да и зачем они здесь нужны, ни к чему. Здесь сонные, лохматые, жующие, болтающие, бездельничающие и даже сильно пьющие. За всю свою жизнь я видел в поезде столько настоящих людей, сколько не встретишь на улице. Я видел их храпящими, в пижамах, в замкнутом вынужденном пространстве, обыкновенных, каждодневных, таких, какими их видят только родные, живущие рядом с ними. Может быть они хуже или лучше, чем показывают себя в поезде, может быть, только я видел их в самом беззащитном состоянии, во сне. Наверное, бог, поэтому любит всех людей без исключения, потому что он видит их спящими. А спящий, как ребенок, его укрыть хочется, чтоб не простудился. Люблю, поездных людей – самый необыкновенный народец, ты о них ничего не знаешь и все же, проживаешь с ними целую жизнь».
Катится состав, стучит колесами, увозит тебя в проложенное плавание и дремлет человек, созерцает, мыслями полнится или наоборот пустеет, но пустеет не холодно, не зло, а так, очищаясь для чего-то хорошего, доброго. Верю, что для хорошего. И мчался чудак и вбирал в себя околопутейные картины и отдыхал сердцем и ширился душой. Наконец-то, он приехал домой. Каждому пути свое завершение! А, прибывая на свою стацию, всегда чувствуешь головокружительную легкость, радость и рвешься к своим, и стискиваешь всех в раскрытых объятьях. Радовался чудак приезду, но никто его не встречал, никто его не ждал уже много лет. Печаль вдруг нахлынула, но сегодня гнал чудак ее прочь, улыбнулся шире и кинулся в чьи-то руки, предназначенные для кого-то другого. Обнял, расцеловал в обе щеки, украденную теплоту и быстро ретировался, чтобы не побили.