Когда мне было три года родители переехали жить на Украину. Почему они решились на переезд до сих пор неизвестно, если судить по рассказам, их как перелетных птиц просто потянуло на юг. В тридцатые бабушка с младшим братом и двумя сестрами бежали от голода в Сибирь из Украины, теперь родители решили вернуться без всяких на то причин.
Когда мы уезжали из Иркутска на Украину, наш поезд тащил настоящий паровоз. Как позже вспоминала мама, соседкой по купе оказалась жена какого-то советского начальника, ехавшая на свидание на зону, куда он попал за экономическое преступление. Женщина, как и подобает жене растратчика, была яркой, красивой, в кофте с глубоким декольте, куда я по своей непосредственности запускал ручонки, на что дама нисколько не сердилась, а лишь ограничилась одобрительным комментарием: «Настоящий мужичек растет!» Паровоз я помню, а вот соседку по купе, к сожалению, нет, но мама зря врать не будет.
Поселились мы в Никополе. Небольшой городок с греческим названием в Днепропетровской области, являлся в те годы металлургическим центром. Большая часть его жителей работали на трубопрокатном заводе и заводе ферросплавов. Папа устроился на железную дорогу машинистом паровоза, а мама методистом в детский сад. Первое время мы жили в съемной квартире на окраине. Из воспоминаний той поры сохранились чулки на помочах, в которые почему-то наряжали детей вне зависимости от пола, ночная группа детского сада, рыбий жир и общее ощущение тоски и заброшенности. Ночные группы в детских садах были рядовым явлением. Советские детские комбинаты для того и придумывались, чтобы облегчить родителям существование. Дети были всего лишь побочным продуктом их жизнедеятельности – активной и яркой.
Однажды мама, в приступе откровенности, рассказала мне, что за два года до моего рождения, она на поздних сроках прервала беременность только потому, что рождение ребенка грозило спутать их с отцом планы поехать летом к морю. Моему старшему братику не повезло, его похоронили в коробке из-под обуви, а к морю поехал я в материнской утробе. С тех пор я и полюбил помидоры и морские ванны.
В саду перед обедом всем давали столовую ложку рыбьего жира, и он портил все удовольствие от еды, перебивая вкус. Как-то я вылил ложку рыбьего жира себе в суп, надеясь, что противный вкус в нем растворится, но в результате мне пришлось съесть полную порцию супа, который отвратительно вонял рыбой, а жир плавал по поверхности большим желтым пятном. Зимой нас выводили на улицу, а с чердака сбрасывали санки, но их было мало и на всех обычно не хватало – их расхватывали ребята постарше.