Он осекся, и Асавин погладил его по голове, не зная, что сказать в ответ. Не встреться они в Певчем, кто знает, как бы сложилась судьба обоих. Но именно он, Асавин, виновен во всех случившихся с мальчиком несчастиях. Он не получил бы рану, не стал бы преступником. «Нет, не думать об этом», – приказал себе Эльбрено. К счастью, Тьег снова забылся сном.
Дни потянулись за днями. Асавин не питал никаких иллюзий по поводу своего статуса в Цитадели. Он постоянно чувствовал себя под неусыпным надзором приспешников Иргесса. Но Асавин и сам пока не стремился к побегу, чаще осматривался, вслушивался, словно невзначай втравливался в мелкие разговоры, чтобы понять местные взаимосвязи. Отовсюду его встречали легким недоверием. Дивнике повезло куда больше, если не считать лысого старика. Этот ворчал на девушку, называл ее методы дуростью.
Халупа, которую выделили Асавину для проживания, мало напоминала дом. Да, были стены, крыша, даже дверной проем, но пол – земляной, вместо постели – тюк несвежей соломы. Несмотря на привычку жить в разных условиях, Асавин избегал нищеты. Это слишком напоминало ему каторгу с ее лишениями. Он обещал себе, что больше никогда не вернется к такой жизни. Пришлось обустраивать уют. Первым же делом Асавин организовал местных плотников, чтобы те постелили ему приличный пол, а затем договорился, чтобы ему набили матрас свежей соломой с ароматными травами. Спустя некоторое время комфорту в его доме мог бы позавидовать сам Морок. Теперь у Асавина был стол, маленькая печурка и даже раздобытое на мусорных развалах кресло. Старые его знакомцы, Дарио с улицы Звонарей, таскали для цитадельцев всякие мелочи из города и с удовольствием подсобили давнему «другу».
Несколько раз в день Асавин заходил к Дивнике. Иногда она просила помощи в уходе за Тьегом, и он не отказывался.
– У тебя ловкие руки, – хвалила она. – И хорошая память. Отличный помощник.
Асавин с удовольствием отмечал, что ей приятна и его помощь, и компания, и разговоры о пустяках. Больше всего Дивнике нравились книжные истории. Она заслушивалась рассказами о приключениях рыцарей и мудрых дев, о дальних странствиях, о невиданных чудесах. Асавин был ловким рассказчиком, легко мог увлечь историей и куда более искушенного слушателя, чем Дивника.
Тьег урывками приходил в себя. Он безропотно принимал веридианское лекарство, но Асавин не видел заметных улучшений. Разве что Тьег быстро привык к новым условиям. Он лихорадочно спрашивал о Цитадели и его обитателях, порывался встать на ноги, но каждый раз ему не хватало сил.