Арсениан вновь коснулся лбом холодного мокрого камня.
– Кеан, укажи путь. Что мне делать?
И вдруг услышал в ответ следующие слова:
– Ты там, где и должен быть. А теперь слушай внимательно. В Цитадели есть женщина-пожар. Ты должен помочь ей. Очень важно сберечь не только ее жизнь, но и ее путь.
– Кто она?
– Ты уже и сам все знаешь. Ты думаешь о ней прямо сейчас.
Разве что-то можно скрыть от всеведущего святого?
Уне казалось, что она никогда не привыкнет к Ильфесе. Разум сходил с ума от шума, запахов и звуков. В первые дни хотелось убежать и спрятаться под лестницу или под лавку, как в детстве. Да только жизнь научила ее – бесполезно бежать, терпеть и ждать. Нужно брать жизнь в свои руки и, если надо, марать их по локти.
Вот Уна брала и марала, но не становилась сильней или свободней, а только грязней и черствей. Задание последних месяцев стало последней каплей. Морок приказал ей соблазнить и привязать к себе начальника стражи Медного Порта. Уна сказал, что все исполнит. Она была готова на любое, даже самое отчаянное задание, что мог дать ей Морок, но на душе было гадко. Не от того, что придется кого-то обманывать, а от того, что придется делить постель с отвратительным жирным боровом, который, небось, пьет и распускает руки. Играть рыжую овечку, прятать глазки, заглядывать в рот на каждое дурацкое слово. Тьфу! Лучше дайте съесть плесневелый хлеб или рагу из тощей белки, как иногда бывало в лесу, на ложе из лапника, под крышей из ельника. Слова белобрысого хлыща Асавина надолго засели в голове. «Свинопаска!» – так он ее назвал. Так и есть. И горше всего было видеть, как буднично бросал ей это задание человек, ради которого она готова была пойти на все.
Морок… Многие звали его чудищем, но то глупые люди. Не знают настоящих чудовищ. Вот папаша был страшным человеком. Таскал Уну за волосы, бил головой о лавку, швырял как куклу. Иногда, насытив похоть, он бывал и ласков, угощал сахарным леденцом, и только попробуй не взять, как лошадь, с руки. Уна ползала и унижалась, лишь бы не убили, особенно после того, как тот прикончил ее старшую сестру. Лара была ей вместо матери. Глупая покорная корова, но часто загребала весь жар, а он ее убил и схоронил, как скотину, без памятника, без напутственного слова, даже не под деревом. Вот он, папаша, был настоящей мразью. Да только кто поверит словам глупой девки?