На мгновение из-за тучи выглянула луна. Ее свет озарил берег, который быстро уменьшался и терялся вдали. Давид остановился и посмотрел назад. Он успел увидеть знакомые очертания деревни – места, где он родился, где когда-то был дом, семья, отец. А теперь это все осталось позади. Словно и не было. Место, где его прогнали, больше не могло называться родным.
Полоска земли исчезла, скрытая тьмой. Давид вернулся к веслам, но в голове эхом отдавался этот последний образ: дымные крыши домов, река, идущая вдоль деревни, и светящиеся окна, где за ужином сидели семьи. Чужие семьи.
Темнота была абсолютной, но звуки над рекой наполняли пространство жизнью. Иногда раздавался резкий всплеск – это рыбы били хвостами по воде, словно проверяя незнакомца на прочность. Где-то высоко в небе кричали перелетные птицы, а издалека им вторил гулкий зов филина, укрывшегося в лесу. Каждый звук заставлял Давида вздрагивать, но в то же время успокаивал. Он чувствовал, что в этой пустоте он не один.
"Я не один, – повторял он себе. – Если они живут, значит, и я справлюсь".
Грести становилось тяжелее. Руки ныла от усталости, холод пробирался под тонкую одежду. Но Давид смотрел вперед, туда, где его ждала неизвестность. Она пугала его, но в то же время манила. В ней было что-то новое, что-то свое, что-то, ради чего стоило идти дальше.
Чем ближе лодка подходила к другому берегу, тем сильнее насыщались запахи: влажный воздух принес с собой тяжелую смесь тины, несвежей рыбы и гнилой древесины. Эти ароматы обволакивали мальчика, напоминая о близости земли и о том, что он вот-вот завершит свое первое путешествие в неизвестность.
Давид упорно работал веслами, его маленькие, но уже сильные руки механически повторяли однообразные движения. Мышцы ныли, спина ломила, а пальцы будто приросли к дереву. В какой-то момент лодка резко остановилась, с глухим скрипом наткнувшись на песчаный берег. Этот звук отдался в ушах мальчика громким эхом. Давид облегченно выдохнул и разжал руки. Даже в темноте он увидел, как на ладонях проступили кровавые полосы от ссадин, оставленных грубой поверхностью весел.
Тяжело дыша, он выбрался из лодки. Ноги, дрожащие от усталости, тонули в мягком песке, а тело раскачивалось, будто все еще продолжало ощущать покачивание на волнах. Давид на мгновение остановился, чтобы оглядеться. Небо чуть посветлело – из-за туч вынырнул узкий лунный серп, осветивший берег бледным, почти призрачным светом. Вдалеке темнели густые заросли кустарника. Они казались недосягаемыми, но одновременно манили мальчика, обещая укрытие.