Почувствовав холод, Давид поправил воротник своего старого пальто, чтобы хоть немного укрыться от холодного утреннего воздуха, и натянул фуражку до самых ушей. Присев на крыльцо, мальчик порылся в узелке, оставленном матерью, и вытащил хлеб. Он был жестким, но голодный Давид не стал раздумывать. Откусив огромный кусок, он жадно начал жевать, чувствуя, как к нему возвращаются силы.
Сидя там, на крыльце, мальчик наблюдал за медленно оживающим поселком. Люди начинали выходить из домов, рабочие громко переговаривались, а вдалеке заскрипели колеса повозки. Давид понимал, что теперь начнется самое сложное – убедить этих людей, что ему здесь есть место.
Первая к зданию подошла женщина в красном платочке, синем комбинезоне, из рукавов которого выглядывали края вязаного свитера, и в кирзовых сапогах.
– Ты че здесь сидишь? – спросила она, окинув взглядом мальчишку.
Молча Давид бросил свой взгляд на нее, оценивая с ног до головы, и продолжил жевать хлеб. Ему совершенно не хотелось отвечать. И не только из-за того, что он практически не знал русского языка. В его представлении разговаривать с женщиной, которая явно не могла быть главной в этом доме, да и вообще нигде, было бессмысленно.
– Язык проглотил, что ли? – снова спросила незнакомка, недовольным тоном, подбоченясь.
Давид снова промолчал, но краем глаза следил за ней.
– Тебя здороваться не научили? – не унималась женщина.
На этот раз у Давида невольно мелькнуло желание понять, что же она говорит. В ее голосе звучало что-то неожиданно живое, настойчивое, не похожее на пустую браваду деревенских женщин, которых он знал.
Но незнакомка, не дождавшись ни слова в ответ, раздраженно вздохнула, открыла замок и скрылась за дверью.
Вслед за ней в здание начало подтягиваться все больше людей. Уже человек десять прошло мимо Давида, когда он решился подняться и тоже вошел внутрь.
– «Guten Morgen!» – робко поздоровался он по-немецки, поскольку другого языка не знал, осматривая при этом огромную комнату. Увиденное его удивило: та самая женщина в красном платке восседала за массивным дубовым столом, заваленным бумагами, а все остальные стояли перед ней.
На его слова никто не отреагировал. Тогда Давид набрался смелости и громко повторил:
– Guten Morgen!
Люди в комнате с удивлением обернулись в его сторону.