– Джек, – с придыханием зашептала она. – Легче, мне так некомфортно, – она застонала, а мой муж замер над ней.
– Прости, детка, – его голос был совершенно иным. – Ты такая сексуальная, твоя грудь и бедра доводят меня до безумия. Ты стала слишком аппетитной.
Уличный фонарь, бросавший мягкий жёлтый свет в окно нашей спальни, позволял довольно хорошо рассмотреть влюблённую парочку в деталях. Джек отстранился от соседки, позволяя ей оседлать себя. От неожиданности я прикусила язык, ощутив вкус крови во рту. Аккуратный округлый беременный животик соседки выделялся в полумраке комнаты. Пол ушёл у меня из-под ног, впившись короткими ногтями в ладони, я пыталась не издать ни звука.
– Когда уже ты скажешь ей, что всё кончено? – слегка канюча, спросила она.
– Как только получу должность судьи, а я не получу её без поддержки прокурора. Я люблю тебя! Она лишь инструмент. – Джек поднялся на локтях, приблизившись к её лицу для поцелуя. – А ещё я не хочу, чтобы ей остались деньги и дом. Всё это появилось благодаря мне, я не хочу уйти ни с чем. – Девушка хохотнула и качнулась в плавном движении.
Я не могла вдохнуть и выдохнуть. Осев на ступеньках, пока двое в моей спальне любили друг друга, я старалась принять то, чему стала свидетелем. Звуки стали слишком громкими, до боли в перепонках. Запахи пота и чужих женских духов – невыносимыми. Всё ощущалось слишком резко и обрушилось на меня, как ледяной ливень. Сползая по ступеням нашего дома, я хотела только выбраться из этой камеры пыток.
Когда я перестала видеть что-то в Джеке, когда перестала получать удовольствие в нашем браке и открыла глаза? Когда всё превратилось в нескончаемую пытку? Когда мы уничтожили друг друга? После десятка неудачных беременностей, после растоптанных надежд, после унижений и оскорблений? Когда я стала трусом? Когда я позволила себя уничтожить как личность? На ватных ногах добравшись до машины, я поехала обратно в клинику.
Я не чувствовала ничего, кроме боли в груди. Я больше не могу и не хочу возвращаться в этот дом. Резко нажав на тормоз, распахнула водительскую дверь и перегнулась через порог, рвотные позывы не принесли облегчения, только усилили дрожь в теле. Боже, как я зашла настолько далеко в этом бреду? У меня не было злости к Джеку, я не хотела мести за потерянные годы, я хотела свободы, и Джек её хотел. И больше я не собираюсь ждать, это точка.