– Ну, сказать честно, классицизм со своей строгостью форм и четкими элементами, надоедает. Мы же буквально живем в нем, видим каждый день, так зачем же любоваться этими картинами? Я предпочитаю экспрессионизм.
– Из-за буйства цвета?
– Из-за чувств художника. Они показывают свое мироощущение, позволяют заглянуть в душу, потрогать обнаженное сердце. Это более интимно и значимо. Не каждый способен на такое.
Когда я говорю об искусстве, вся моя робость и нерешительность испаряется в воздухе. Вот и сейчас, рядом с этим мужчиной, я забываю о явном классовом различии между нами. Мне кажется, что мы стоим наравне, и говорим на одном языке.
– Значит, ваша стихия – хаос? – Он прикладывает руку к подбородку, полностью разворачиваясь ко мне. А я просто не могу не отметить красоту его кистей, аккуратность ногтей и всю ту эстетику тела, которую он демонстрирует своими короткими движениями.
– Хаос, который граничит с безумием, – отвечаю я, позволяя губам растянуться в улыбке.
– Искусственно созданное безумие однажды может сыграть злую шутку с создателем: его душа будет отвергать порядок.
– Именно поэтому существует несколько направлений в искусстве. Невозможно рисовать Бога, когда твоей душой управляет Дьявол. Нельзя нарисовать и искусственное безумие: ты либо знаешь, что это такое, либо нет.
– А вы знакомы с ним?
– С Дьяволом или с безумием?
– Это синонимы.
Я оставляю вопрос мужчины без ответа, хотя, кажется, он и сам все понимает. Он смотрит на меня слишком пристально, словно видит насквозь. Мое молчание означает для него все то, что нельзя передать словами. Под его пристальным темным взглядом я чувствую себя обнаженной, растерзанной, но такой красивой. Я чувствую себя той, кого больше нет. А, может быть, никогда и не было.
Но, что самое главное, смотря на этого темноволосого мужчину, я хочу взять краски в руки. Я хочу рисовать, используя его дорогой костюм в роли палитры. Он ощущается, как вдохновение. Как муза, которая возносит тебя на вершину. Он чувствуется, как победа. Как страсть. Как огонь, чье пламя может убить тебя. И почему-то я хочу получить ожог.
– Я Адриан, – говорит он, все еще глядя на меня так, будто во всем выставочном зале я главный экспонат.
– Зиара. – Первая протягиваю руку, нарушая все правила этикета и приличия. Но мне необходимо дотронуться до него.