К счастью подошел поезд из Глазго, и юный лорд, бросив горделиво-надменный взгляд на толкающуюся возле вагонов третьего класса толпу новобранцев, пошел в первый класс. Да, он считал себя умнее, лучше и достойнее всех этих ничтожных мальчишек. Да, он не мог изменить образ жизни в Англии, но и служить ей он не стал бы.
В столице Камберленда Френсис договорился с антикварами и старьевщиками о покупке всей мебели, утвари и прочей рухляди из Дандренанского аббатства. Легенда была вполне пристойная – он хотел обставить дом по последнему слову лондонской моды. Еще он занял под собственноручно выписанный вексель сумму равную 400 фунтам стерлингов, но не наличными деньгами, а опять же векселем на Credit de Lyon на сумму 10 000 франков. Ростовщик наивно полагал, что очень удачно обманул несмышленого лорда, сбыв с рук вексель, который он мог обналичь только в Лондоне. Он не знал, что Френсис уже наделал долгов в Дамфрисе на общую сумму 200 фунтов наличными, а леди Аделаида Максвелл, уезжая из Лондона на континент, заняла на свою поездку 1000 гиней. Таким образом, вся семья Максвелл была в долгах как в горностаевой мантии. И никакие доходы будущих периодов от Дандренанского манора не могли покрыть эти ничем не обеспеченные долги. Френсиса Максвелла неотвратимо влекло на встречу с неумолимой судьбою.
После этой поездки в Карлайл, Френсис окончательно уверился в правильности выбранного пути. За последние лет 10 этот город из провинциального захолустья превратился в промышленный центр Камберленда и всей Нижней Шотландии с заводами и фабриками, проститутками на грязных и вшивых улицах, гнилыми и тифозными кварталами рабочих трущоб. За весь этот смрад и гниль Френсис ненавидел Лондон, но Карлайл – это была самая Англия, настоящая, бесчувственная и немилосердная, но спесиво зазнавшаяся в превосходстве собственного интеллекта и цивилизованности. Да, скорее всего, он просто ненавидел Англию и мечтал поскорее из неё сбежать.
В Дандренане все приготовления были закончены и, проезжая Дамфрис на обратном пути из Карлайла, Френсис послал папе, остававшемуся в Лондоне, лаконичную телеграмму: «Все готово, приезжай». Это означало, что сэр Арчибальд может отправлять в аббатство оценщика из банка Ротшильдов. Френсису оставалось только ждать его приезда.