– Э, ты чего армянишься, уга ебáная?!
Помню, как пошутил про нашу баню: «Невыносимая лёгкость мытия», а никто не понял.
Мы набирали в тазы долгожданную горячую воду и мылись под нескончаемые шутки о том, что будет, если кто-то из нас уронит мыло. Среди белых тел мельтешило одно зелёное. Это был Шрек. Так прозвали смешного тучного бойца, заболевшего ветрянкой. В армии страны России есть универсальное лекарство – зелёнка. Шрек был намазан ей целиком.
После бани можно было перекурить. Нам выдавали уставные сигареты «Перекур» – кошмарные, не похожие по вкусу на любые другие. Вместо них можно было взять пачку леденцов: «Барбарис» или «Мятные». Я поначалу брал конфеты – сахар был на вес золота. Но в итоге всё-таки решил начать курить, чтобы не отбиваться от стаи ещё больше. И это не помогало.
* * *
В очередном наряде по столовой, когда мы драили помещения, мне приспичило срать. В столовском туалете кто-то засел, и я решил выбежать на задний двор, как мы иногда делали. Отбежал подальше, за полуразрушенную казарму, где никому бы точно не попался на глаза. Сделав дело на бодрящем морозе, среди мусорных залеж и обледеневших куч дерьма, я вернулся в столовую. Все её помещения и коридоры пустовали. Тишина струной звенела в мойке, варочном цехe, раздевалке – ни души, хотя десять минут назад всё муравьино кишело солдатами. Мечталось, что все они просто исчезли, как в «Каникулах» Рэя Брэдбери, но всё же я чуял недоброе.
Взвод нашёлся в обеденном зале. Солдаты давили кулаками в гранитный пол. Кулак сидел и глядел на это, тарабаня пальцами по столу. Увидев меня, он спокойно оживился:
– Смотрите, пацаны, явился ваш герой! Где был, Маэстро?
Чуть не рыдая, я выдавил:
– Посрать бегал.
– И как сралось?
– Нормально.
– Рад за тебя, Маэстро. А я тут наряд построил, а тебя нет. Вон пацаны тебя ищут, – он кивнул на скрежещущих зубами солдат.
Их тела дрожали от долгого напряжения, а глаза пылали ненавистью.
– Ну что, – продолжал Кулак, – с возвращением, Маэстро. Теперь считай «раз-два», а пацаны будут отжиматься.
Я попытался тоже встать в упор лёжа, но Кулак меня остановил:
– Э нет! Ты стоишь и считаешь. Пацаны отжимаются.
Я стоял как вкопанный и молчал.
– Ну! – прикрикнул Кулак. – Считай!
– Раз, – начал я.
Взвод прижался к полу.
– Два.
Взвод выпрямил руки.
– Раз… два…