На губах Мелинды застыла печальная улыбка. Она чуть тряхнула головой, усилием воли возвращая себя в настоящее.
– Ей удалось найти ритуал, который связал наши души. Что-то наподобие фальшивых кровных уз. Мы еще смеялись, что теперь стали сестричками…
Мелинда порывисто подалась вперед и впилась в стакан обеими руками. И снова ее зубы на мгновение клацнули о стекло. Ник терпеливо ждал. Осматривал картины на стенах, не желая еще больше нервировать ее прямым, выжидающим взглядом. Абстрактные картины – яркая, геометрическая мазня. Он никогда не понимал такое «искусство». Клио посмеивалась над ним и называла… нет, не невеждой. Романтиком.
Зря он, конечно, как-то признался ей, что ему нравится романтизм – картины наподобие «Души розы» или «Странника над морем тумана».
– Я смогла открыть для Кейт мир теней. Смогла даже найти ее отца… Вернее, его отголосок, образ.
– Тень.
Тенями, и давшими название потустороннему, пропитанному полуночной магией миру, становились души, которые слишком долго пробыли по ту сторону Вуали. И вместе с воспоминаниями об оставленной жизни почти – или полностью – потеряли самих себя.
– Да. Создать с ним устойчивую связь не удалось, но Кейт была рада хотя бы услышать его голос. Она расплакалась и сказала, что отпускает его. Сказала, чтобы он уходил – в свою следующую и несомненно прекрасную жизнь.
Ник знал то, о чем Мелинда, судя по горечи в ее голосе, догадывалась – никакой другой жизни у отца Кейт уже не будет. Раз Дану, богиня-мать, не забрала его сразу после смерти в свои чертоги, то уже не заберет. Мир теней – все, что ему осталось.
– Мелинда, мне важно понять, как отношения между Эрин и Кейт пришли к столь плачевному финалу. Расскажите, что произошло между ними.
Она медленно кивнула.
– Конечно, Эрин не простила мне дружбу с Кейт. Она и ее свита какое-то время проходу нам не давали. Особенно, конечно, Кейт. Потом в какой-то момент Эрин… нет, не смирилась – просто переключилась на другие дела. И до начала нового учебного года мы с ней – что Кейт, что я – толком не пересекались. А потом… Потом все изменилось.
Мелинда снова отвернулась к окну, хотя с места и не вставала. Казалось, ей проще говорить, не глядя на Ника. Вовсе не видя его.
– Ни Эрин, ни ее дружки, ни подруги нас не трогали. Вообще. Им словно, знаете, дали команду. А потом в школе ко мне подошла Эрин. Одна, без своей «свиты». Долго мялась, говорила какую-то ерунду… Ей это вообще не свойственно. Обычно она очень уверена в себе. Я спросила ее, что случилось – ее словно что-то тревожило. Эрин призналась, что ее родители на грани развода, и она боится, что их семья в любой момент может разрушиться. И она не хочет больше терять по-настоящему близких ей людей, а те, кто рядом с ней – просто… просто…