Журнал «Юность» №12/2024 - страница 24

Шрифт
Интервал


Страна моя, страна, узнала Божий гнев,
Самой себе лгала и бередила раны.
От стен кавказских гор до снов амурских волн,
От Крымского моста до Балтики штормящей,
Страна моя, страна, ты – новый Вавилон
Или земной удел той Матери скорбящей?
Страна моя, страна, спокойствием своим
Ты всех превозмогла – и половцев, и немцев.
На Третьей Мировой воюет Третий Рим,
Покуда длится век, покуда бьется сердце.

Проза

Даша Молчанова


Родилась в 1990 году в Новосибирске, где и живет сейчас.

Окончила Сибирский государственный университет путей сообщения, факультет мировой экономики и права. Работает редактором социальных сетей в круизной компании. Участвовала в мастерских АСПИР, форуме молодых писателей «Липки», конкурсе молодых писателей «Принцип слова» на Всемирном фестивале молодежи. Прежде не печаталась.

Снег для Дениса

– Денис, ты? – послышалось из-за двери. Голос Веры Борисовны дрожал.

– Я мам, я! – соврал, конечно, а иначе прогонит. А прогонит если – что тогда? Сеня подумать боялся, что станется со старушкой, не раскопай он ее хибарку сегодня.

* * *

Мести начало внезапно, раньше назначенного прогнозом, и сразу так, что мама не горюй: будто весь имеющийся у вселенной снег сосредоточился над поселком и медленно ссыпался ему за шкирку. Местные, привычные к снегопадам, по утрам сдвигали подъездными дверьми плотные сугробы, бочком протискивались в образовавшиеся щели-проходы и пробирались кто куда. Кто в шахту, кто в магазин, кто в школу. А вот Сеня, приезжий, боялся. Как так: не чистить? Заметет же совсем.

– Ай, – отмахивались соседи, – сейчас все ссыплется, тогда трактор и закажем. Чего зря лопатами махать?

Ну ладно пятиэтажки, думал Сеня, под снег не уйдут. Но он жил на границе с частным сектором, а там первый дом – Веры Борисовны.

Вера Борисовна – седая до белизны, глаза черные, с поволокой, – казалась женщиной приветливой. Первый раз Сеня с ней заговорил, когда возвращался с горы (собеседовался с главным инструктором). Таксист тогда высадил неудачно: дальше, мол, сам. И это за шестьсот рублей! Сеня чертыхнулся, вылез, а тут бабуля ползет, обвешанная пакетами из марийки[2]. Помог, конечно: родители так учили. По-другому Сеня не умел.

Дошли до дома, там Вера Борисовна представилась, поблагодарила «соколика», на чай зазывала, но Сеня отказался: недолюбливал воспоминания о прошлом, которые, скорее всего, шли к чаю в комплекте. Не пошел.