–Позволите обратиться, сэр? – вспыхнул Миллер. К тридцати он уже стал боевым офицером, участвовал в десятке операций на грунте и на воде, так что рассчитывал на уважение. Он заговорил по-русски, но от волнения запутался и продолжил на родном языке: – Я, как пилот комбайна…
Смирнов оперся локтями в столешницу, сцепив пальцы перед желтым лицом и устало смотрел на Миллера. Тот четко и по-уставному доложил о случившемся, перешел к своему видению ситуации и вариантам ее решения. Закончив, он по кивку начальника станции встал по стойке «вольно», заложив руки за спину и глядя поверх его головы.