подшипник вдрызг и без вина,
“Неопалима купина,”
икона спрячь все имена,
пусть в прядь забьётся седина,
а срам…, ответственна одна.
И заменив свой гардероб
на хаки, даже сера бровь,
муж береги ребят и кров,
ушла туда где льётся кровь,
медбратом стала, мед сестрой,
ребят тащила в тыл, домой,
а ночью снайпера покой,
чтоб пулю баловать икрой.
Покрой души, но ты же мать,
где рану бинтиком зажать
а где прикрыть у глаз закат,
последний вздох у женских лат,
Твоя волна на “О” пошла,
у севера есть паруса,
простой народ, все кореша,
любой боец, её уста.
Взвесь кровь и взвесь свою любовь,
уравновесь, что скажет Бог,
любовь всегда была судьбой,
а кровь защита в страшный бой,
но ты на век, сама с собой.
Разрушь ту стену что в цепях,
не раб и тот и ты не раб,
мы все в славянских алтарях
и с детства Русь, ты в букварях.
Мы смотрим в строчки, мнём стихи,
не видим женщину в пути,
что видит дама – лопухи,
из той траншеи, где лихи
строчат в повязках старики,
тот бой последний, что ж сынки…,
я мать, я рядом, на штыки,
сквозь мразь, за наши лопухи
Он был космонавтом в своих изысканьях, и был невесом и чужой, а строки летят и летят без сознанья, меж звёздной туманной межой. Кротовые норы играют в узоры стих прямо нырнул не смотря белёсая стопка запнулась за взоры циклопов в тени алтаря. Запутанность чисел, седые просторы, у квантов благие дела, считают пути задевая за горы, где нить Ариадны вела. Глядят в микроскопы, трясут телескопы, везде поспевают шутя, но только строка, не подкупные стопы, смеются над ними кутя. Пусть тени сгустились, слова распустились, розан на пути мотылька, сквозь оптику стёкол, сквозь новые стили, течёт в век шальная река. Мелодии, ритмы встречают пюпитры, но водит живая рука, вода отвечает журчанию скрипки и солнцу что жжёт с высока. Сквозь призмы и линзы, рубины отчизны, дисперсию жахнем лучей, здесь строки сбегут, как народец капризный, а красный не вспомнит, кто чей. А время забыто стоит развращаясь у врат толи в ад, толи в рай, но всё перекрыто, смеялись пищали: “Кармен из брючат вытряхай.” Теперь лишь процессы от шила до мыла рождают нам времени нить, но Демон печальный летящий уныло девицу хотел соблазнить. Изгнанник из рая на север плутая, души осознав пустоту, но стоя у края, спасла запятая, она подсказала персту. Поэт в интернете две клавиши встретил, на лист запятая легла, и Демон не смог ускользнуть из сюжета, Тамару закутала мгла. Строка захлестнула, строка облизнула, и рифма хромая прошла, а Демон уже заплутался в Кабуле,