– Охренительно… – сказал сам себе Андрей.
Он добрался таким образом до машины, которую виртуозно открыл, одновременно сбив почти весь ледяной покров, и прыгнул на водительское сидение. Машина, один из более новых видов жигулей, понесла его по пустым, темным улицам Волгограда, большинство из которых Андрей очень хорошо знал. Более того, он знал каждую яму и пробоину в асфальте и аккуратно объезжал их, сберегая машину. Он доехал до пересечения улицы 7-й гвардейской дивизии и проспекта Ленина, свернул в первый переулок и запарковал машину во дворе. Здесь была подстанция, которая распределяла электричество в этом районе. Что-то там выбило или оборвало или просто промокло и потом промерзло. Сможет ли он это починить? Может быть, но успех был далеко не гарантирован…
Андрей осторожно нащупал ногами ледяную твердь и маленькими шажками направился к багажнику машины, где хранилось оборудование. Он внезапно почувствовал, что голова начала кружиться, а перед глазами замелькали мушки. Он остановился и облокотился на машину, зажмурив глаза и делая глубокие вдохи. В нос ударил острый запах крови – такое часто случалось перед его эпилептическими припадками. Странно, почему именно сейчас, последний был больше года назад…
Дальше Андрей не помнил, что случилось.
Он открыл глаза и увидел людей, одетых в военные куртки поверх радиационных костюмов. Он лежал на замерзшей земле рядом со своими жигулями – мышцы болели, голова продолжала кружиться, а перед глазами все плыло.
– Я это… Это… – попытался сказать Андрей людям, но язык не слушался. – Год назад последний был…
– Это второй шокнутый уже на седня, – сказал один из людей. – И это, бля, солнце еще не поднялось…
Андрей внезапно понял, почему они были здесь. Осознание ударило его по голове, словно молотом, он попытался встать, но ноги беспомощно заскользили по льду. Они думали, что он заражен деменцией нейронного шока.
– Моя жена… – выдавил Андрей.
– Что твоя жена? Как ее зовут? Где ты живешь?
Андрей уставился на человека, не в силах найти правильные слова – они ускользали от него каждый раз, как только он приближался к правильной формулировке.