Глава II. Идеализация.
Первый период идеализации в «любви» Кощея ко мне длился примерно год. Потом в течение нашей совместной жизни еще случались кратковременные периоды идеализации, обусловленные моими личными достижениями. Кощей заставил меня проверить в свою красоту и уникальность. Тогда Кощей смотрел на меня круглыми, блестящими от восхищения глазами. Когда я сменила осеннюю одежду на зимнюю и пришла к нему на работу в пальто с воротником из чернобурки и в шапке из чернобурки, у него были такие удивлённые глаза, он сказал: «Ого, какие у тебя песцы!». До него я думала, что нравлюсь парням, потому им со мной весело. Но мальчик всё мне очень доходчиво объяснил про мою красоту, напрочь разбив материны негативные установки: черты лица у меня правильные, глаза большие, ресницы длинные. И я ему поверила, потому что в глубине души я всё же надеялась, что я красивая. Потом, когда начался период обесценивания, он никогда не делал мне замечаний по поводу моей внешности или фигуры, за исключением одного: «А чего ты челюсть-то нижнюю выставляешь?». У меня сложилось ложное убеждение, что ему нравятся тонкокостые, длинноногие девушки с восточным типом лица, то есть такие как я, поэтому при всей моей ревности, которую я испытывала на протяжении всей нашей совместной жизни, многих вешающихся на него проституток, я не рассматривала в качестве потенциальных соперниц, и это было моей ошибкой. Кощей оказался перверзным нарциссом, то есть перед моей утилизацией он резко поменял предпочтения. Кощей оказался прекрасным фотографом, он делал очень красивые снимки меня, потом долго их разглядывал и восхищался вслух. Он гордился тем, что на меня обращали внимание другие парни, удовлетворённо отмечал каждый раз, когда на меня кто-то «клевал», я нравилась всем его друзьям, это тоже ему льстило. Но при этом он никогда меня не ревновал, только дважды за двадцать восемь лет я почувствовала его уколы ревности. Однажды его коллега-фотограф из редакции фотографировал мне с микроскопа препараты для доклада, и мы провели два часа в воскресенье в лаборатории вдвоём, тогда Кощей раздраженно бросил: «Что вы там так долго делали?». Второй раз он проявил ревность, когда я уже жила в Столице и отправила ему без всякой задней мысли свою фотографию, когда делилась впечатлениями с выставки, он написал, а кто тебя снимает.