Я убираю от уха испачканное полотенце, смотрюсь в зеркало. Пусть оно и далеко от меня, но это не мешает заметить уродливую полосу оставшейся царапины. Морщусь от досады, прикрываю ухо волосами. Что ж, от коротких стрижек придется пока воздержаться.
– Успокойся, я буду молчать, – ворчу я в ответ, положив подбородок на колени.
Только молчать и остается, ведь иначе придется слишком многое объяснять. А подставлять Тиллена мне хочется меньше всего. Я еще слишком многое должна у него узнать за оставшийся день.
Резкий противный писк выдернул из туманного забытья. Кэммирас издал сдавленный стон и плотнее вжался лицом в подушку. Голова раскалывалась, так, что даже думать было больно.
Опять предупреждение о песчаной буре за городом. С утра пораньше. Забрала бы эта буря всех метеорологов, чтобы дурью не маялись и спать не мешали.
Кэммирас поморщился, попытался снова нырнуть в спасительную дремоту. Ему ведь что-то снилось. Что-то очень хорошее. Наконец-то, хоть раз, хорошее. Настолько, что возвращаться к реальности было сущим наказанием.
«Потому что за весельем всегда бывает расплата», – прозвучал в голове голос дядюшки. Которого из трех? Да какая, собственно, разница?
Раздражающий писк повторился. Нет, значит, не предупреждение. А, впрочем, катись оно все…
Кэммирас размахнулся, наугад ударил по воздуху. Рука едва слушалась. Надежда вот так слету избавиться от помехи оказалась напрасной. И подушка не помогла. Швырнуть ее со всей силы – лучшее, что удалось придумать.
Глухой стук – словно удар по голове. К счастью, писк прекратился, и Кэммирас постепенно начал возвращаться к реальности. Немного мешал напоминающий шелест ветра монотонный шум, но это ничего. Кэммирас перевернулся на спину, пробормотав нечто, похожее на ругательство. Даже слова вспоминать сейчас было выше его сил. Открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света.
«Надо было задернуть шторы», – мелькнула в голове единственная осознанная и совершенно бесполезная сейчас мысль.
Шум – не ветер, скорее журчание воды – затих. Вот и чудненько. Однако сегодня покоя ему, похоже, не видать.
– Кэм, милый, ты проснулся!
Издевательски радостный и бодрый женский голос заставил поморщиться. Кэммирас попытался вспомнить, кому этот смутно знакомый голос принадлежит, но не смог.
Кажется, начать праздновать свой восемнадцатый день рождения за месяц до этого самого дня рождения было очень плохой идеей. С этой мыслью Кэммирас заставил себя открыть глаза и осмотреться.