Я шел к ближайшему мосту через канал, то ускоряясь почти до бега, то резко тормозя и цепляясь за призрак привычного образа, в попытке вернуть себе размеренность шага. Я не знал, как сейчас себя вести. Мы не виделись почти двадцать лет. Что вот так зайти и сказать: «Привет Юг. Привет Ада. Рад, что вы живы. Так рад, что не бросился к вам со всех ног, а следил за вами пару дней. Ну, неделю?..»
Боже, Ада! Надо же купить цветы! Что она там любила? И какая женщинам разница розы или ромашки?
Конечно, я купил у цветочницы на мосту розы. Поднялся по ступеням и качнул кольцо колокольчика. (Анахронизм? Весь этот город сплошной анахронизм! Но Мивейланд очарователен, как румянец на щеках девственницы.)
Мефрау Нелл открыла дверь и расцвела в неподдельной радости:
– Нимблус, ай-яй-яй, где тебя носило столько лет. Повзрослел. По… солиднел. Большой стал. Заходи, тебя ждут в гостиной, – она прижала на минутку меня к своей необъятной груди и подтолкнула в сторону двери, отобрав на ходу мой плащ, шляпу и зонт, – Иди, иди, мой мальчик, они тоже соскучились.
Я сделал пару шагов и замер, положив руку на ручку двери. И только голос Юга вынудил меня вновь отмереть:
– И что ты там встал соляным столбом? Нимблус, входи уже!
Я распахнул дверь. Постаревший, но все еще поджарый Юг стоял, протягивая мне руку в приветствии. Всё такой же: высок, плечист, элегантен. Непокорные пряди рассыпаны по плечам, как и прежде, только больше не черные. Пепел времени заглушил ярость цвета и добавил ему серебра. Мы всмотрелись в глаза друг другу, обменялись рукопожатием и обнялись.
– Давно не виделись, прости, – практически одновременно сказали мы, разжимая объятья. Юг отступил на пару шагов, пропуская вперед Аду. Она замерла на миг, пристально глядя мне в лицо, а потом улыбнулась, разрушая своей улыбкой все выстроенные за эту неделю теории.
Так улыбаться могла только одна женщина. Ее улыбка безмолвно приносила извинения за невозможность полюбить вас, а в то же время ее слегка прищуренные глаза, трепещущие ресницами и сияющие внутренним светом, одаривали вас нежностью. Всегда. Это была Ада. Я забыл о приличиях, схватил её протянутую руку и вместо того, чтобы её пожать, неожиданно поцеловал. Губы коснулись бархата кожи, ощутив ее тепло, вена под ней пульсировала, отсчитывая удары сердца. Ада. Сомнений больше нет. Она.