Мэгги недовольно фыркнула: пусть еще раз сто предложат – ответ будет тем же. Двое пассажиров недоумевающе взглянули на нее, но девушка уже отвернулась к окну.
Наверняка Цезарь Шан был в ярости, думала она. Еще бы, какой-то мелкий городок на юге за пять лет не только стал богаче в десятки раз, но и переманил к себе всех приличных разработчиков. Треть мировой валюты вращалась сейчас в Прато-Гамме, а Мизрахи еще и выпендриваться начала, мол, будете давить на нас – повысим цены на протезы и имплантаты. Поговаривали об отделении Прато-Гаммы от Метрополя, но Мэгги знала, что никто город просто так не отдаст.
За окном проносились лабиринты улиц исторической части города, что пережила не одну войну, тогда как окраины раз за разом возрождались из пепла. А вот уже стало видно море, и Мэгги даже показалось, что она ощущает его соленую свежесть, прежде чем автобокс повернул за угол, оставаясь верным своему маршруту.
Она никогда не хотела вернуться в Метрополь. Всю свою юность Мэгги потратила, чтобы распределиться сюда. Она училась как одержимая, а дома до ночи ковырялась в отцовском гараже. Да, Прато-Гамма была дьявольски жарким и сухим местом, с жесткими нравами и традициями, но она успела полюбить эти каменные набережные, базары и лавки – и, конечно, море, в котором купалась в свои выходные. Метрополь же был грязным и серым, а теперь, когда ее мать умерла от дот-вируса, Мэгги и вовсе навсегда разорвала пуповину, что связывала ее с этим городом.
Поверх выпуска новостей на стене автобокса всплыли четыре буквы: «ИРИТ». Через мгновение эту же надпись продублировали на пратолингве. Ходили слухи, что президент Метрополя Цезарь Шан хочет запретить этот язык, дескать, государство у нас одно, значит, и язык должен быть единым. Мэгги нравилась пратолингва – она выучила ее в шесть лет, несмотря на огромное количество шипящих согласных и трудности произношения.
Запретить пратолингву? Еще одна бредовая мысль, наряду с новостью о слиянии институтов. Пратолингва в крови у здешних жителей, это древнейший язык, гораздо более старый, нежели тот, который объявляют единым. Запретить язык – это все равно что уничтожить часть истории общества.
– ИРИТ, – объявил название остановки бестелесный голос. – Институт робототехники и…
Но Мэгги уже покинула салон. С новой силой ударило пекло, и она, надвинув пониже платок, быстрым шагом направилась к главному входу.