Ткнув отслеживание маршрута Птичкиной, он не стал убирать с карты ее одноклассников. Рядом открыл дело Вронцовского ковена.
Уже не замечая тряски и того, как далеко в поисках неотслеживаемой зоны забралась машина, он стал перебирать колдунов Вронцовского ковена, которые ушли от суда. Таковых осталось немного и отследить себя они не позволяли. Ни телефона, ни страховки, ни паспорта. Зайдем с другой стороны.
Не принимал ли местный ковен новых колдунов в последнее время? Принимал. Хватанул целый десяток за последний год. Пришлось проверять каждого вручную. Даже для такого замшелого ковена, как этот, не составило труда состряпать вразумительные предыстории. Со вздохом он продолжил ковыряться, пытаясь выяснить, которая из них поддельная. Запрашивать подтверждение документов на каждого времени нет, и все же он продолжил, пытаясь найти фальшивую ноту.
Предчувствие или образ смерти за рулем встречного автомобиля так на него подействовали, но шестым чувством он ощущал, что Птичкина неспроста здесь оказалась. Такие как она, плохо переносят деревенский колорит.
Телефон Птичкиной моргнул и исчез с карты. Отмахнув в сторону документы, он вернулся к карте и зафиксировал последнее местонахождение Птичкиной. Частный сектор. Зачем бы кому-то блокировать сигнал среди жилых домов.
Все оставшиеся в живых одноклассники Птичкиной имели отметки в медкартах о психосамотических способностях, появившихся в результате психологической травмы. У Кристины такой записи не имелось. С одной стороны, это объясняло бы ее нелюбовь к прикосновениям и особенности поведения, с другой, она психолог, и кто как не она способна контролировать свою психику и держать под контролем способности.
Автомобиль строго соблюдал скоростной режим. Потому когда его нагнала незнакомая машина и заморгала фарами, автоматика сочла это попыткой обгона и прижалась к обочине, сбавив скорость. Но машина обгонять не торопилась. Поравнявшись, включила поворотник, прижимая автомобиль Кирилла к обочине.
На лобовом стекле высветились документы преследователя. Машина принадлежала Сухареву Ивану Степановичу.
Приметив съезд за кустами, Кирилл остановил машину. Если дела пойдут кувырком, уедет в поле, и пусть гоняются за автомобилем по полям и лесам, он доберется до города пешком.
Преследователи остановились метрах в пятидесяти, ослепив его дальним светом. На секунду он подумал, что сейчас его расстреляют издалека и покатят дальше. Оставят лежать в луже собственной крови осознавать глупость подобной смерти.