– Понятно, – голос мужчины чуть изменился, приобрел какую-то едва ощутимую прохладу, и он перевел взгляд на что-то за моей спиной, находившееся гораздо выше. – Проследи, чтобы и это было учтено.
– Как прикажете, повелитель.
Я вздрогнула, дернувшись назад, до этого мгновения не подозревая, что здесь, совсем близко, есть кто-то еще. Опасный, невозмутимый и бесшумный. Почему-то я не сомневалась, что от того, кто там был, так просто не сбежать и не скрыться, забравшись на навес.
– Хату, – руки незнакомца опустились на мои плечи, не дав обернуться и испугаться еще сильнее. – Ты любишь своих родителей?
Его глаза затягивали, не давали ни шанса на обман.
– Я… боюсь их, – сглотнула я, в тот момент не догадываясь, что мой ответ ему очевиден, как и о том, что он узнал обо всем происходящем здесь, едва ступил во двор.
– Твои родители очень плохие люди, малышка. Иди-ка сюда, – он раскрыл руки, приглашая подойти ближе, прижаться к своему белоснежному великолепию с золотом пуговиц и нитей, но я не шевельнулась.
Грязь не сочеталась с белым. Моя ужасная желтая рубашка, дырявые и неумело заштопанные штаны, заляпанные жижей сапоги… Неправильно, совсем неправильно касаться всем этим чего-то настолько чистого и волшебно-прекрасного. Грязь расстраивает, заставляет ругаться и бить. Я помню свой страх, что, испачкавшись об меня, он мог обидеться и уйти, оставив наедине с дождем, голодом и страхом.
– Что такое? – его улыбка чуть угасла, когда я так и не сделала шага навстречу.
– Вы очень красивый, а я – грязная, – потупившись, я неловко сцепила пальцы в замок, чтоб не думали тянуться к нему и что-то портить.
– Это неважно, – голос прекрасного господина звучал ласково. Взяв за запястья, он осторожно вытянул мои руки вперед, и дождь закапал прямо на них, смывая песок, землю и темные разводы. – Так лучше?
Я радостно кивнула, не удивившись тому, как послушен ему дождь. Незнакомец улыбнулся, скрывая мои руки в тепле собственных. Обманчиво хрупкие на вид, бледные и изящные, как и лицо их хозяина, – в них чувствовалась сила. Такая же, как у огня, способного как согреть, так и испепелить.
Длинные пальцы украшали тонкие кольца с красивой вязью незнакомых знаков и крупные перстни с завораживающими сиянием камнями и искусными изображениями. Всего их было семь, каждое цепляло взгляд и заслуживало восторженного вздоха, но все же одна печатка с крылом и мечом на правой руке казалась чем-то особенным.