Паша Домашнев очнулся от забот своего сельскохозяйственного консорциума, которые засосали его навсегда. И забеспокоился. Какие, собственно, страхи могут помешать налаженной работе?
Коля Караваев тоже на миг усомнился: что я делаю? Зачем стремлюсь расширить влияние своей фирмы «Экоград» на крупные города мира, когда их может вообще не быть?
– Как же так? Жаль, очень жаль. Такую международную махину построили! Экологические города. Союз товаропроизводителей чистой продукции. Экосертификация. Товарный знак. Как все было отлажено!
Бывший эмигрант профессор Томилин, модно небритый, оглядывал толпу грустным мудрым взглядом.
– Не волнуйтесь, мы не улетаем никуда. Единственное, что нас держит – тяготение Земли, наше невидимое спасение.
На Горюнова тоже нахлынуло: как много потратил сил и нервов на создание Международного движения за нравственность в экономике «Родина всех». И надо закругляться?
Постепенно контрагенты перестали отзываться, им стало не до нас, у них тоже дела шли плохо. Денежные поступления прекратились. Встал вопрос о существовании Движения. Многие члены Совета, представители разных организаций и фирм, а также штатные сотрудники дирекции тоже ушли.
Оставшийся экономист Игорек иронизировал, как всегда:
– Поздравляю, господа, с долгожданным концом света!
– Интересно, – предположил бухгалтер (или просто Бух), – будет ли что-то вроде взрыва ядерной бомбы, или, как в Помпеях, все внезапно скорчатся и – застынут так навсегда?
Коренастый завхоз Кудрявцев поморщился:
– Придет же такое в голову!
Штатным служащим дирекции Движения, наверно, все равно. Все врут про конец света! Не будет ничего такого. Они случайно прибились к Движению, не знают, как это отвечать не за свое кровное, и свято верят в свое бессмертие. «Пусть это облако сожрет усилия начальства – не жалко»
2
Совсем недавно было время, когда никто не думал о скором конце существования планеты, с ее облаками, буйной зеленью и бессмертием человечества. Все человеческое возникло из вечной природы, и всегда были попытки вырваться из нее.
Из окна офиса был виден город, высокие здания с вертикальными и витыми кривыми стенами постмодернизма, воссозданными из бесформенной материи. Там продолжалось творчество, тревоги жизни и смерти, и поколения оставляли огромные площади кладбищ, и урны с прахами умерших, но продолжали возрождаться и жить, как деревья и цветы, почти беспечно, не ведая об апокалипсисе…