Юдень поняла, что это что-то очень важное и научное, когда в начале лета профессор вдруг заявил, что научился прогнозировать ветер. И правда, он предсказал каждую летнюю грозу и начало листопада осенью.
В конце октября студенты подарили ему прибор, который сам всё записывал и регистрировал.
– Что, ж, малышка! Спасибо тебе, – присев рядом старик потрепал Юдень по шее. – Ты мне очень помогла, но пришла пора освободить тебя от этой обязанности. Вот, – он указал рукой на прибор, – теперь техника работать будет.
Юдень прижала уши и вопросительно посмотрела на Физика. Он улыбнулся, склонив голову набок, и кивнул каким-то своим мыслям.
– Ну а ты приходи, как всегда… – он закашлялся и, вздохнув, бодро закончил, – гулять будем.
Юдень твёрдо верила: встретив кого-то настоящего, нужно крепко за него держаться. А Старый Физик был настоящим, это несомненно. И она приходила каждый день.
Однажды, когда Юдень, по обыкновению, забежала на часок, профессор рассказал таксе про характеры ветров:
– Западный ветер – задира и буян. Вывороченные с корнем деревья, снесённые крыши и нежданная хмарь в небе – его проделки.
– Северный, он интеллигентнее. Этот ветер не станет срывать с прохожего шляпу, вырывать из рук газету или с дребезгом захлопывать окно. Но он неисправимо холодный и довольно упрямый.
– Южный – добрый и нежный. Вот только пугливый очень. Стоит только вдалеке показаться западному ветру, тут же исчезает, как будто его и не было.
– Восточный – усталый бродяга. Залетит на несколько дней, неся тепло и интересные вести, и снова в путь – дальше по планете.
Юдень слушала внимательно, уперев передние лапы в подоконник и вместе с профессором глядя в окно.
– А вот тот, Западный ветер, получается, не носит запахи, раз он такой грубый?
Профессор улыбнулся.
– Запахи, я уверен, очень настойчивые пассажиры, – он потрепал Юдень по шее. – Да и потом, ветра редко царствуют единолично. Всегда есть преимущественные и второстепенные, поэтому запахи точно найдут с кем полететь.
– Это хорошо, – такса уткнулась носом в стекло, – потому что без запахов мир совсем пустой и непонятный.