Не кормим комаров,
В окно глядим на солнце,
Из-за своих столов.
Лишь изредка затянет,
На базу дня на два,
Побегаем, устанем,
Остынет голова.
Чтоб снова окунуться
В пыль городских проблем…
Так годы пронесутся
Окончившись совсем.
1996 г.
Странный праздник – День рожденье…
Ты родился уж давно,
Но раз в год, без исключенья,
Поздравляют все равно.
Не хочу того, хочу ли,
Все мне руку крепко жмут,
А лишь только отвернулись,
Позабыли в пять минут.
Я того совсем не знаю,
Но и Бог с ним, пусть пожмет,
Может что-нибудь узнаю.
Новый все-таки народ.
А вообще-то надоело,
Ну хотя бы раз в пять лет,
А то вон поналетело.
Где набрать на всех конфет.
1984.
В Кинда́совской глуши,
Среди болот и топей,
Сдружились на работе
Бродяги пламенной души.
Они не идеал,
С характером ребята,
Но здесь, в лесных пенатах,
Милее каждый стал.
Припев:
Ну и пусть, будет не легким наш курс,
С ног валит усталость и груз,
Замучил проклятый гнус.
Но наш круг надежных парней и подруг,
Где нет ни министров, ни слуг,
Осилит любой недуг.
Познаем рост лесов
И клюквы на болоте,
Рыбалка здесь в почете,
Сбор ягод и грибов.
Подруг веселый смех,
«Редисок» нежный юмор.
Ребят в лесных костюмах.
Согреть порой не грех.
Таков наш быт лесной,
Порой не до комфорта,
Жуем подчас не плотно,
И мокнем под грозой.
Но все ж не гнус, не зной,
Пути нам не заслонит,
В Киндасово мы тронем,
Запахнет лишь весной.
И вы, природой рождены,
Чтоб сохранять эпох движенье,
Чтоб в ваших залежных твореньях,
Сберечь запасы старины.
Мы, кто имеем краткий век,
В вас видим мрачность, запустенье,
Не подвергает все сомненью,
Идущий к знанью человек.
И вот растет болотный лес,
Стремится ввысь в торфяных топях,
О, сколько в ваших тайных тропах,
Еще храните вы чудес.
Болотоведам, в честь юбилея
В одной из утренних бесед,
Вдруг задает вопрос сосед
«Скажи, что есть болотовед,
Что сие значит?
Что ведает в болоте он,
В какие топи погружен,
Ведь деньги наши тратит он.
А есть отдача?»
Задумался, ну что сказать
Что, мол, болото нужно знать,
Чтобы потом их осушать,
На радость людям.
Что торф низинный, верховой,
А рядом, вдруг совсем другой,
Осоки, сфагнум чередой,
А любка, чудо!
Что ходят вечно в сапогах,
Растянутых по самый пах.
Ведь это право не в лугах,
Где можно в тапках.
Здесь гнус въедается в кишки,
Отяжелевшие мешки,
В них листья, стебли, корешки,
Ятрышник, вахта.