Иногда меня посещает кощунственная мысль, не виновата ли в этом и сама мать, которая воспитала такого сына?
Один эпизод мне запомнился особенно. В нашу камеру, где сидели тридцать человек, привели двух типов, и когда спросили за что, ответ был – за изнасилование. В то время это была знаменитая 117-я статья Уголовного Кодекса. Эту статью не любили все – и зеки, и менты, потому что у каждого была мать, сестра, жена, дочь и т.д. Но когда они сказали, что изнасиловали десятилетнюю девочку, вердикт был вынесен сразу и окончательно: их надо самих изнасиловать. Завели их в угол, где расположена параша, которая снаружи не просматривается, и предложили добровольно снять штаны. Один сдался и сразу из Кости превратился в Катю. Другой не сдался и выдержал избиения в течение трех дней. В конце концов его оставили в покое и на зоне он так и прожил мужиком, т.е. жил обособленно, ни с кем не группируясь.
Вообще-то менты тоже не любят таких и специально сажают в общие камеры, зная, что с ними может произойти. Это своеобразная месть.
– И что с ними дальше происходит на зоне?
– На зоне они существуют с ярлыком «пидоры» и относятся к касте неприкасаемых. С ними нельзя входить в контакт, чтобы не стать «законтаченным». С ними не разговаривают, они спят отдельной кучкой, с ними западло (это тюремный жаргон) сидеть за одним столом.
Администрация зоны решила сломать установленный зэками порядок и посадить всех за один стол. Естественно, это вызвало ожесточённое сопротивление со стороны зэков – они не хотели сидеть с «пидорами» за одним столом. За это «отказников» строго наказывали: сажали в изолятор, БУР (барак усиленного режима, фактически тюрьма) и даже судили. В конце концов администрация одержала верх – цель была достигнута.
– Вахтанг Валерьянович, вам приходилось побывать в изоляторе и если да, то за что?
– Да, только один раз я получил 15 суток, кажется, за отказ от какой-то работы, сейчас даже точно не помню, за что. Изолятор – это отдельное, новое испытание для меня. Это – тюрьма (в худшем смысле этого слова) в зоне со своими правилами и порядком.
Во-первых, там питание через день. Так и называется – день лётный, день – пролётный. В пролётный день дают только кусок чёрного хлеба и кружку кипятка и всё. Конечно, голодно очень и поэтому там существуют темы, которые нельзя затрагивать. Это – говорить о еде. Единственная койка, на которой спят все, отстёгивается от стены только после отбоя. Днём спать можно если только на цементном полу, но этого никто не делает. Зимой там холодно – разбиты окна ещё с лета, когда зэки бьют окна из-за жары, а потом никто их не вставляет – своеобразное наказание за битьё окон. Койка, которая отстёгивается только ночью, представляет собой сплошную металлическую поверхность без каких-либо матрасов, подушек и покрывал – т.е. чистая поверхность. Спят все «трамвайчиком», т.е. прижавшись друг к другу, и, таким образом хоть чуть-чуть согреваются. Время от времени кто-то даёт команду «поворачиваемся», и все вместе одновременно поворачиваются на другой бок. Для меня лично самое трудное – отсутствие подушки и после такого испытания я могу заснуть на любой поверхности, при любом освещении, лишь бы иметь подушку под головой. В изоляторе в мою бытность не было никаких конфликтов и драк – каждый выживал в одиночку. Это испытание нешуточное и настоящая проверка на вшивость.