– Дизайн современный, мне нравится. В трубах я всё равно ничего не понимаю и потому доверяю твоему мнению, пап.
Наталья жестом пригласила всех пройти дальше. Кухня была довольно небольшой, и троим сразу оказалось непросто разместиться в ней так, чтобы ничего не задеть. Отец по-свойски сел за стол, не стесняясь разложенного и явно не доеденного хозяйского завтрака, а Ольга сразу же подошла к окну и выглянула на улицу, оценивая вид. Под окном праздно шатающиеся в полдень люди не спеша прогуливались, нежась в лучах неожиданно тёплого мартовского солнца, хотя и Ольге показалось, что они больше убеждают себя в его тепле, чем чувствуют его на самом деле.
За спиной риэлтор нараспев нахваливала кухонный гарнитур.
– Лакированный массив натурального дерева, и цвет какой изысканный, посмотрите – дуб сонома. А столешница – мрамор, Максим специально выбирал такой цвет, чтобы сыграть на контрасте с панелями. А варочная панель и другая техника немецкие, тоже почти новые, есть гарантийные талоны.
Отец наклонился к столешнице, критически осмотрел её и сварливо заявил:
– Маркая она, любое пятно видно будет. Неудобно!
Ольга вздохнула. Бросив быстрый взгляд на безупречно новую мебель, она перевела его на остатки яичницы и откушенный хлеб, что были брошены на столе прямо на разделочной доске, и сказала:
– Замечательная кухня, мне нравится. Вид на Гороховую – это просто предел мечтаний.
Наталья самодовольно улыбнулась, будто Ольга похвалила лично её, а отец в ответ только крякнул. Настало время осмотреть жилую комнату, и Ольгу раздирало любопытство – ей было до невозможности интересно не только то, что из себя представляет эта часть квартиры, но и то, что из себя представляет её хозяин, который не удосужился даже выйти и поздороваться с потенциальными покупателями.
Тяжело ступая, Наталья проследовала через коридор к створчатым дверям, что вели в комнату. Легко коснувшись створки рукой, она открыла её и первой вошла, а Ольга с отцом, неуверенно топчась, медленно прошли следом. Комната произвела на Ольгу ошеломительный эффект – её сразу же поразили простор и свет, что дарили целых два окна. Обрамлённые плотными и тяжёлыми шторами серо-синего цвета, вытянутые вверх, они казались широко распахнутыми глазами человека со светлой и чистой душой. Тусклый мартовский свет ниспадал сквозь них в комнату, словно водопад, и наполнял её теплом, прикосновение которого, казалось, можно было ощутить физически, на коже.