Его ждала заботливо наполненная и благоухающая ванна. Прислуживающие здесь девушки поспешили оставить его одного. Для того чтобы вызвать их, у него на краю ванны стоял специальный колокольчик. Чонсок стал раздеваться, и в голове пронеслись слова его бывшей охраны. Именно бывшей, потому что подобную он не намерен терпеть возле себя.
– Тело у данхне что надо, ещё будешь благодарить, если увидишь…
Захотелось закрыть дверь плотнее. Он вернулся к двери и резко распахнул её – Ю-хи Шайн невольно вздрогнула, но не обернулась, продолжая стоять ровно и смотреть строго вперед, – а потом с силой захлопнул, плотно закрывая. Раскаяние охватило его почти сразу. Чонсок тихо выругался. Вспомнилась и собственная реакция на тот разговор. Стало стыдно. Никто не обязан любить его безоговорочно. Быть преданным правителю и стране – это не равно любви. В словах Ю-хи Шайн не было ничего такого, чтобы он потом мог позволить себе злость и коварные планы мести. Проклятая натура. И чем он отличается от отца?
Он аккуратно открыл дверь и скорее почувствовал, чем увидел, как сжалась танэри, ожидая его новой выходки.
– Простите меня, я не хотел вас напугать. Так вышло, – произнес он.
Неожиданность слов вынудила девушку обернуться и уставиться на него. Это было не по уставу, но справиться, видимо, она с собой не смогла. В широко распахнутых глазах царило изумление, преображающее и всё лицо, делая его живым и… красивым… Чонсок замер, забывая, зачем он здесь стоит.
– Данхне Лим, – первой пришла в себя танэри и учтиво склонила голову, пряча охватившее смятение от собственной вольности, которую позволила ранее.
Чонсок кивнул ей и скрылся в ванной, на сей раз закрыв дверь аккуратно.
***
г. Кейм, империя Азуриан, настоящее время…
Дверь в комнату неслышно отворилась, и стройная невысокая девушка скользнула внутрь. Чужое присутствие вызвало у него внутри волну протеста. Чонсок никак не обозначил, что видит гостью. Тем более что вне зависимости от того, хочет он или нет, сестра скажет, зачем пришла.
– Мне доложили, что ты опять ничего не ешь, – мелодично произнесла Чинджу, аккуратно присаживаясь на краешек стула, который стоял недалеко от брата.
– Не хочется, – грубо ответил он, смотря на пламя, потрескивающее в камине.
Проклятый огонь так ярко горит, а всё равно холодно. Всегда холодно. Чонсок пересел ещё ближе, протягивая руки к жаркому пламени. Интересно, если руки опустить на горящие поленца, больно будет? А тепло?