Дополняли мою экипировку высокие шнурованные ботинки на очень толстой резиновой подошве с глубоким как у грузовика протектором.
Вероятно, мама купила их где-то на барахолке, и были они, возможно, еще трофейные или попавшие к нам по «ленд-лизу». Мы их в шутку называли гд, что составляло аббревиатуру от не совсем приличного слова: говнодавы.
В своих гд я запросто преодолевал эту скользкую крутую горку, чем, наверное, вызывал черную зависть у моих одноклассников.
Помню, я очень жалел, когда они мне стали тесны.
Мира
– Кумохин, срочно зайди ко мне в учительскую, – громко на весь класс возвестила Мира Израилевна на последней перемене.
Предчувствуя недоброе, я побрел в учительскую. Кроме нас в ней уже никого не было.
Я остановился почти у самой двери, прислонившись к стенке. Учительница оперлась вытянутой рукой о стену, как бы препятствуя моей попытке сбежать.
– Кумохин, я знаю, что вчера вечером двое моих учеников распивали алкоголь возле райсовета. Скажи мне, кто это был!
– Ну, если Вы знаете, зачем же тогда я? – ответил я тихо.
– Да, я знаю, но я хочу услышать эти имена от тебя. Говори, же! – продолжала наседать Мира, видимо, не теряя надежды сломать меня.
Я терпеть не могу, когда на меня кричат.
– Нет, – ответил я уже громче.
– Ах так, тогда ты скажешь мне перед всем классом, – заявила она и потащила меня за рукав на выход.
Последним, шестым, был урок литературы, однако никакой литературой у нас и не пахло.
– Ребята, – начала Мира, как всегда громко и четко выговаривая каждый слог, – вчера у нас произошел безобразный случай. Двое учеников из нашего класса распивали алкогольные напитки возле здания Райсовета. И сейчас Кумохин расскажет нам, кто это был!
В классе воцарилась жуткая тишина.
– Встань! – я медленно поднялся.
– Говори! – я молчал.
Тут учительница увидела, что ученик, которого она даже и всерьез не воспринимала, рассчитывая устроить показательный эксперимент с признанием, очной ставкой и мало ли чем еще, этот хлюпик, этот «маменькин сынок», – он улыбался!
Я сам не знаю, как это у меня получилось. Ведь до сих пор я никогда не спорил с учителями. Да, честно говоря, у меня и поводов не было.
Я хорошо учился, никогда не нарушал дисциплину, был тихим, послушным мальчиком.
Но эта красивая женщина требовала от меня невозможного – предательства.