– У бревна нет души, а потому оно не может обладать таким качеством, как равнодушие, – попытался отшутиться Петр и постарался привлечь Сашку к себе, но она отдернула локоть и отошла к детской кроватке.
– Ты был легким, шутил, а теперь ты – черный. И снаружи, и внутри. Словно через тебя прошел ток высокого напряжения и ты обуглился. Я с тобой говорю, а ты где-то по ту сторону.
– По ту сторону чего? – машинально уточнил Петр, прикидывая, успеет ли он перед отлетом перекинуться парой слов с Володиным и выведать у него планы Александрова на его, Горюнова, счет. «Хотя какие, к черту, планы? Я теперь в ФСБ», – подумал Горюнов, глядя на стену поверх Сашкиной головы.
– По ту сторону реки, моря, океана! – выпалила она. – Вот как сейчас. Думаешь, я не вижу, что ты не слушаешь меня? Нет, ты стал другим.
– Мне же надо было тогда обаять тебя. А теперь я обычный, стареющий полковник, у которого красивая и очень молодая жена, родившая ему прекрасную дочь. Но этой самой жене придется смириться с тем, что походы в кино и театр, в гости будут редкостью, работы у меня много, меньше не станет; что сейчас сложный период, когда я начинаю жизнь практически с нуля по определенным причинам. Я жил бирюком большую часть жизни и вряд ли резко стану покладистым, добропорядочным семьянином.
Саша слушала внимательно, наклонив голову так, что челка пшеничных волос наползла ей на глаза, спрятав их в тени.
– Подхалим ты все-таки, – наконец проговорила она после паузы. Саша то ли ждала продолжения, то ли пыталась совладать с волнением. Ему показалось, что, стараясь говорить весело, она едва сдерживает слезы.
* * *
У хитрого Володина выведать ничего не удалось. Еще бы! Александров выбрал себе зама под стать.
В зале ожидания аэропорта Петра встретил Зоров – невысокий крепыш с зачесанными со лба черными волосами, в костюме, при галстуке. Он напоминал Петру депутата советских времен. Для завершения образа ему не хватало только депутатского значка, кожаной папки вишневого цвета и секретарши за спиной с блокнотом в наманикюренных пальцах, готовой записывать каждый звук, исторгаемый из благородного осанистого тела Мирона Гавриловича.
«Вот же имечко у него старорежимное! – думал Петр, бесцеремонно оглядывая своего подчиненного с ног до головы. – Как он в чекисты-то угодил? Попович!»