– Шайтан с ними! – махнул рукой араб и тоже взял финик. – Так что насчет турка? Тебе не интересно?
– Где и при каких обстоятельствах ты с ним виделся в Стамбуле?
– Пацан понимает арабский? Можно при нем? – Тарек покосился на Мирона.
– Это мой подчиненный. Вместе работаем.
– Товарищ полковник, – вмешался Зоров, услышав, что разговор о нем. – Этот тип, похожий на Саддама Хусейна, назвал меня мальчишкой?
– Я бы перевел уничижительнее, – не пощадил самолюбия майора Петр, – пацаном. Кстати, он понимает по-русски.
– Немного, – с сильным акцентом сказал Тарек с усмешкой в глазах. – Проходил в СССР стажировку. Ты еще тогда не родился, хабиби.
Акцент араба сделал его еще более похожим на Петра.
Кое-что о полковнике Горюнове Зорову удалось разведать. Мирон был не таким уж нервным увальнем, каким вообразил его себе Петр. Впрочем, этими качествами Мирон тоже обладал: и медлительностью, с одной стороны, но и нервозностью – с другой. Правда, на этом своем нерве он принимал неординарные решения, что определенно способствовало его повышению по службе.
Работа под началом Горюнова, в новом, выделенном практически под Горюнова направлении, и стала очередным повышением. Было еще одно, что смущало Мирона. Его попросили приглядывать за полковником, направлять в русло правил и порядков, заведенных в ФСБ и конкретно в их Управлении по борьбе с терроризмом. Зорову объяснили это тем, что Горюнов не знает тонкостей контрразведывательной работы, но Мирон понимал – если бы он вернулся из зараженной радиацией зоны, то требовалась бы дезактивация, своего рода карантин. А на такой «карантин» нужно время. Не допускать его до работы – значит, оскорблять недоверием, тем более всевозможные проверки он прошел, и в то же время нельзя исключать, что, находясь на острие, он мог вступить с противником в контакт более тесный, чем допускалось инструкциями по связи разведчика с его информаторами и агентами.
Отношения разведчика с агентом в случае с Тареком, очевидно, выходили за все допустимые инструкциями рамки. Внешне. Зоров не преминул для себя и для будущего рапорта по поводу состоявшейся встречи взять на заметку это слово – «внешне». Он почувствовал, что при внешней раскованности и откровенной симпатии друг к другу оба мужчины, оба полковника, помнили о деле и соблюдали правила и формальности хоть и шутя, между строк, но все же держали их в уме непрестанно.