– Малышка, я привык добиваться поставленной цели, – слегка морщась от моих посягательств, ответил он.
– Что-то я не заметила сдвигов, – хмыкнула в ответ, подбираясь к следующей пряди.
Савьен улыбнулся ещё шире, а после довольно заметил:
– Сегодня мы мило беседовали два часа, я вскарабкался на её балкон, как в лучших традициях дамских романов, и даже поцеловал руку, отчего её лица коснулся смущённый румянец…
– Прекращай, пока меня не стошнило на твои патлы, – скривилась я.
Сама же подумала о том, что Равьера явно сдаёт позиции. Помнится, ещё пять лет назад, она держала льва на расстоянии сотни футов от поместья и только оттуда готова была слушать речи того, кто искусно владел мастерством запудривания мозгов.
И только я отвлеклась от мыслей о брате и смогла расслабиться впервые за несколько дней, в окно постучались. Подозревая в нарушении покоя того самого паскудного коршуна, я подошла к окну с уже заготовленным огненным шаром на ладони, но стоило одёрнуть гардину, как следующий вдох застрял в горле. За окном сидел белоснежный ирл, таращил на меня свои круглые жёлтые глаза, держа в маленьком чёрном клюве серебряный конверт с княжеской печатью. Дрожащими пальцами я приоткрыла створку и забрала конверт, даже не заметив, что птица клюнула мой палец.
– Что там? – Спросил Савьен, появляясь за моей спиной. – Твою ж мать…
Я была того же мнения, но не смогла сказать ни слова, молча наблюдая, как лев открывает конверт и бледнеет, читая письмо. Придя в себя быстрее меня, Савьен зачитал вслух:
– Княгиню Айшарин Аркалин ожидает Его Темнейшество во дворце завтра к десяти утра.
Одна жалкая строчка, но только мы понимали, что за этими словами могло последовать что угодно.
– Я пойду с тобой, – твёрдо произнёс Савьен, сминая в ладонях письмо.
– Нет, это самоубийство, – решительно ответила ему, прямо смотря в глаза. – Ты лучше меня знаешь, что твоё появление сочтут как неприкрытую угрозу Великому Князю и нарушение его приказа. Я пойду одна. Если кто и должен огребать за действия моего брата, то точно не ты.
– Айрин, он тебя по стенке размажет! – Прорычал лев, пытаясь воззвать к голосу разума.
Это он напрасно, последний никогда не рождался в моей голове.
– Не размажет, по крайней мере не сразу. Я же Аркалин, во мне течёт огонь преисподни, так что, как минимум, без значительного урона нашему князю, я не сдамся.