Ален даже после того, как обещал себе не гоняться за Стефаном, продолжал это делать незаметно для себя. Это видели все, кроме него.
Какая же мерзость.
Глупая надежда на лучшее! Он понимал, каковы её истоки. Ален ненавидел себя за это, но ничего не мог с собой поделать.
Две трети жизни он жил этой надеждой. Биологические родители безбожно пили, и они вряд ли бы стали хорошими родителями.
Иногда наступали моменты просветления, а жизнь становилась не такой ужасной. Ален помнил, что в один из таких разов на его восьмой день рождения мама купила торт со свечами, отец подарил машинку. Они весело праздновали день рождения, сидели за столом в бумажных праздничных колпаках. Счастье длилось до первой выпитой рюмки.
Когда Ален видел, какими родители были в трезвом состоянии, он думал, что они хорошие люди, просто им тяжело и они не могут справиться с зависимостью. Ален держался за такие «просветления», как за спасительную соломинку. Наверное, чтобы самому не свихнуться.
Четыре трезвых часа празднования день рождения и рядом не стояли с четырьмя часами отмывания квартиры от крови после драки в пьяном угаре. Мрака было больше, но Ален, прокручивая в голове короткие прогулки, принесенное для него мороженое (хоть и вместе с бутылкой), покупку новых кроссовок (взамен тех, что совсем изодрались), надеялся это вернуть.
Он делал все возможное и, когда ощущал малейшее изменение настроения родителей в лучшую сторону, бежал выполнять их просьбы, почти расшибаясь в лепешку. Он верил, что если будет настойчив и старателен, у него получится.
Родителей в итоге лишили родительских прав, и ничего у него не получилось. А потом он плясал под дудку фостерных до восемнадцати лет.
Привычка осталась, и Ален неосознанно готов был стелиться ковриком уже перед Стефаном, чтобы заслужить расположение чужого человека, который ему никем не приходится. Он мог дать настоящий отпор, а не предпринимать жалкие попытки, но старые модели поведения сковывали цепями.
Масло в огонь подливало и то, что Алена всю жизнь подавляли, говоря, что он не имеет права перечить. Он старался отучиться, но это было жалко и по-детски. Слишком мало времени прошло.
Какой же он слабак. От этой мысли он весь затрясся, сильно прикусив губу.
– Нет у меня никакого самоуважения… – зашептал Ален, отчаянно пытаясь сдержать слёзы.