– Мне повезло меньше или скажем, так вообще не повезло.
– Мои двери для тебя открыты, помни об этом.
– Всегда рад унять свои желания у тебя.
– Так что-то известно?
– Ни хрена. Погорланят и успокоятся, но это моя работа.
Татьяна поделилась старкой с ним.
–Наверное, неприятно, но все же зачем?
– Может, ты мне подскажешь, если что-то видела или твои девочки?
–Надо будет опросить.
Приятный ржаной вкус обжёг полость. Он вышел вслед за Стеклянником. Тот смотрел на последние огоньки солнца, которое уже скрылось в объятия сумерек. Сигарету он уже потушена и сравнена с грунтом его ногой.
– Давно не виделись.
– Два дня для тебя это как век?
– Сам знаешь веселиться надо.
– Или хотя бы делать вид.
– Мне зря ты у нас стеклянный
–Такая работа, что поделаешь дочь обеспечивать надо.
–Кстати насчёт дочерей.
–Мне уже рассказали.
–Она строгая, но когда напивается, то становится болтливой.
–Половина моих посетителей могут такое сотворить, так что я бы не стал подозревать всех в этом. Те, у кого есть оружие и те, кто могут стрелять, да и детей такие не раз убивали.
–Это не просто бандиты.
–Но это точно не сектанты, гонщики их быстро выпнули. Может убийца и не хотел убивать ведь черные символы это серьезно. Какая-то невинная злость.
–Я не исключаю, что все могло пойти по мелочи, но тут есть ещё что-то. То, что было до этого.
–Правильно мыслишь, тут было что-то ещё. Я сообщу, если что-то узнаю.
–Спасибо. Ты всегда все видишь.
Все же в старом доме с дырой на крыше очень холодно, особенно ночью. В этот
заброшенный дом он частенько наведывался словно старая пещера он закрывает в своих стенах первобытное и запертое в древней клетке тенями цикла того что будет и того что происходило. Но холод быстро заглушается марихуаной. Ничего кроме тьмы ночи и пробитой крыши, из которой на него смотрят своим сиянием звезды. Иногда ему казалось, что они вот-вот дотянутся до него или он взлетит к ним словно ангел. Руки уже заворачивали вторую партию. Во тьме вспыхнула ярким пламенем зажигалка.
Сигарета осветилась пламенем, идущим на последние силы к своему затуханию в тени этих старых и давно разрушенных стен. Все что она оставляет выжженный материал и забвение в эйфории. Лишь звуки природы и при этом полная, абсолютная тишина успокаивающее стрекотание в траве за окнами.
Рядом валяется несколько книг, Ремарк Библия, Ницше. Одни из немногих которые он перепрочитать. Не смотря на всю идейность и волю к каким-то идеям у него в отличии от этих писак в сердце ничего подобного не было.