– Ладно, давай просыпайся.
– Что?
– Просыпайся, говорю, хватит с тебя на сегодня.
Я открыл глаза. От керосиновой лампы шли отблески на советский рукомойник, и только это меня держало от истерики. Я смотрел на блик, а он смотрел на меня, заигрывая хвостиком от света. Окей, просто странный сон и все. На старых пластмассовых, под позолоту, часах было четыре утра. Решил, что пора и честь знать. А то, чего доброго, и правда психом стану? Интересно, можно вообще стать психом, доктор? Мне кажется, я дракон.
– Дурак ты, а не дракон, – в открытом окне появилось лицо.
– Как? Вы?.. Что?
– Слушай, ты завязывай с этим «Как? Что?», слова какие-нибудь новые выучи, – добродушно ответил мужик в шапке без козырька.
– Ладно, старик, объясни, как ты мысли мои читаешь, что все это значит? Это сон был? Сейчас сплю?
– Вот и истерика, – не скрывая улыбки, ответил старик.
Я начал злиться.
– Это не истерика, это понимание, что меня за дурака держат, ты меня сам так называешь, как я должен относиться к этому? Чертовщина, я чуть кони не двинул.
– Хорошо, ставь чайник, – лицо пропало из оконного проема, стало слышно тяжелую поступь у торца дома. – Поговорим, но так, я рассказываю – ты молчишь. Если в конце вопросы останутся – задашь.
Старик появился в дверях и по—хозяйски кинул шапку на тумбу в сенях.
Пообещав себе, что выслушаю объяснения, а затем сразу соберу вещи и уеду, я отправился выполнять поручение.
Баба Маня с вечера поставила в котелке кашу пшенную с тыквой томиться, тушенку и бочку с капустой нашел рядом с печью. Заварив литровый чайник Иван—чая с чабрецом, я приготовился слушать.
Сквозь открытое окно в дом проникал свежий утренний воздух, пропитанный ароматами трав и цветов. За окном раздавались звуки пробуждающейся природы: щебетание птиц, которые радостно приветствовали новый день, и легкий шорох листвы, когда ветерок играл с ветвями деревьев.
На улице посветлело, но солнца еще не было. Старик начал:
– Зовут меня Федор Михайлович. Я лесник в угодьях Владимирских и по совместительству хранитель действий от мысли.
– Ну охуеть подработка.
Полупрозрачные глаза прожгли во мне дыру, сразу стало неловко.
– Максим, замолчи. Сквернословие свое побереги от ушей моих.
Я закрыл рот, он продолжил:
– Юнцом поступил я на службу государственную. Отец мой, дед – все были лесничими. Работа не пыльная и спокойная. Хожу, наблюдаю за природой, если, где вырубка незаконная, сообщаю, где костер пожгли – также. Домик у меня в лесу на опушке, как раз за оврагом. Когда мне было примерно столько же, сколько и тебе, это девяносто седьмой год, на дворе двадцать седьмое июня. Как сейчас день помню. Я на обход шел, работал тогда уже семь лет, каждую тропку знал. Иду себе, иду, как понимаю – заблудился, быть не может, но вообще не узнаю место. Понимаю, что дом мой на западе, решил пойти по солнцу. Зенит прошел, солнце клонилось, вот пробираюсь через гущу лесную, выхожу на поляну. Солнечная, красивая. Дай, думаю, отдохну. Прилег около пенька, да вырубило меня, а в это время такая вспышка на солнце была, что до земли долетела и в пыль вывела все станции. Потом еще в газетах писали: то ли США на нас лучи капитализма направили, то ли Ванга это все предсказала. А на самом деле была магнитная буря, ударила, потом умные люди пытались объяснить. Но все уж. Помни врага – он виноват