Неудивительно, что Жакаре Джек гордился тем, что участвовал в нападениях и авантюрах вместе с Выражение хитроумного Генри Моргана, элегантного Шевалье де Грамона и даже мифического и ненавистного Монбарса, одного из самых жестоких и бессердечных флибустьеров, поднявших черный флаг на своих мачтах в истории.
Но, как настоящий «морской волк», Жакаре Джек строго следовал законам грозных Братьев Берега. Поэтому, когда в туманное утро впередсмотрящий с марса закричал, что по правому борту замечен человек за бортом, он немедленно приказал рулевому сменить курс.
На самом деле это был не один, а двое, кого подняли на борт. И первым делом пирата удивило то, что за штурвалом покалеченной шлюпки, несмотря на отчаянное положение, оказался всего лишь подросток. В то время как здоровяк, дремавший на носу, едва мог связать пару слов.
– Кто вы, откуда и куда направляетесь? – был его первый вопрос.
– Меня зовут Себастьян Эредиа, а это мой отец, – тут же ответил смекалистый юнец. – Мы из Маргариты и направляемся в Пуэрто-Рико.
– Пуэрто-Рико? – переспросил пират, разразившись громким смехом. – Ну ты даешь! С твоим курсом следующая остановка была бы в Гвинее, в Африке.
– Нас застиг шторм, – оправдывался мальчишка. – Никогда не видел столько молний.
– Судя по всему, одна из них ударила твоему отцу в голову, – усмехнулся пират, приложив палец к виску и сделав характерный жест. – Он что, немного…?
– Это долгая история, – сухо ответил юноша.
Жакаре Джек с интересом взглянул на дерзкого паренька, затем обернулся к своему помощнику Лукасу Кастаньо, суровому панамцу, который, как обычно, не проронил ни слова, и наконец спокойно заметил:
– Я люблю истории. У меня весь день свободен, и мне нравится знать, почему я оставляю кого-то на борту или выбрасываю за борт. – Он широко улыбнулся. – Так что рассказывай.
Тем утром Себастьян Эредиа Матаморос поведал капитану Жакаре Джеку ту часть своей истории, которую хотел рассказать. А ту, которую не хотел, терпеливый пират умудрился вытянуть у него слово за словом. Когда, наконец, колокол на корме возвестил экипажу, что настало время обеда, Джек стукнул о мачту своей огромной трубкой, вырезанной из бедренной кости английского адмирала, и медленно кивнул.
– Грустная и мерзкая история, да уж, – признал он с убеждением. – Жуткая «подлянка», которая только подтверждает, что нельзя доверять даже собственной матери. Можете остаться, – добавил он. – Ты будешь помогать повару, а когда твой отец оправится, он будет работать на палубе.