Но все же им, отвергнутым от главного дела всей жизни, не за что было краснеть в свой последний час. Они отдали все, что успели, строительству социализма.
Новороссийский рабочий, 23.12.1988
Нина Катенева: «Нет слов, чтобы передать наши чувства»
Я получила из Новороссийска газету, где под заголовком «Из забвения» написано о моем отце – Петре Андреевиче Катеневе.
От своего имени, от имени моей сестры и брата, а также от имени наших детей и внуков прошу передать через газету «Новороссийский рабочий» благодарность Георгию Арутюняну, который первый вспомнил нашего отца и Ивана Георгиевича Баннаяна. Очень благодарны журналистам «НР».
Конечно, документов и материалов о папе и Баннаяне мало. Палачи делали свое грязное дело, стараясь оставить поменьше документов, но это не удалось. Правда все равно рано или поздно, но обязательно восторжествует, это закон жизни.
Когда я хлопотала о реабилитации папы, я была в Москве в Военной коллегии и там узнала подробности. Арестовали папу 17 января 1937 года в поезде, когда он возвращался с XVII Всероссийского съезда Советов, и отвезли в Ростов-на-Дону, где он сидел до 7 июня 1937 года, а в июне, когда мама поехала передать передачу, ей сказали, что Катенев П. А. выслан на 10 лет без права переписки. Но это была ложь, его тогда же переслали в Москву и в Москве 18 сентября 1938 года расстреляли.
Посмертно папа реабилитирован 18 января 1958 года Военной коллегией Верховного Суда СССР, а 30 января 1961 года решением бюро Краснодарского крайкома КПСС восстановлен членом КПСС с 1919 года.
Что рассказать о своем отце?
Мне было девять лет, когда его арестовали. В памяти отец остался высоким, улыбающимся. Он очень любил нас, детей, на родительские собрания в школу всегда ходил сам или с мамой. А каждый выходной день с утра после завтрака в любую погоду ходил с нами гулять по городу. Мы видели, что у него всегда был блокнот с собой, и он время от времени его доставал и что-то записывал. И уже позже, когда мы стали взрослыми, папин заместитель, начальник горкомхоза Гончаров Яков Федорович, вернувшийся из ссылки и работавший в Ростове-на-Дону, много рассказывал нам об отце, и вот тогда-то я узнала, что он записывал – где что недоделано, где что нужно сделать, все видел своими глазами. Как вспоминал Яков Федорович: «Сам не отдыхал и другим не давал. Я спокойно купался в ванне только тогда, когда отец ваш уезжал или в Москву, или в Ростов».