Я, естественно, приятно удивилась, заметив его в качестве посетителя нашего клуба, но сильно засомневалась, что он пришел сюда поболтать со мной о жизни, особенно после того, как он залпом осушил бокал водки с содовой.
Мы дружески завели беседу на некоторое время, пока натянутый разговор не зашел в тупик от моего вопроса из далека о его личной жизни.
– Я не строю отношений, – хмыкнул Дамиан, и его тон похожий на удар пустой бутылки из-под виски об асфальт, почему-то расстроил меня.
Я молча наблюдала за ним, ощущая горечь на языке, напоминающую о том, как спиртное проникает в мое горло.
– А почему нет? Одиночество – это… отстой, – мой голос был едва слышен за заключительными битами последнего трека ночи.
Мужчина тяжело взглянул на меня, и его взгляд заставил меня внутренне содрогнуться.
– Втягивать людей в свой бардак – еще больший отстой, – отрезал он, допивая второй бокал.
Я смотрела, как он стремительно направляется к выходу, и его аура таинственности тянулась за ним, как тень, ускользающая от меня.
В течение следующих нескольких дней слова Дамиана бесконечно прокручивались в моей голове. Что он имел в виду, говоря о "своём бардаке"? Что он скрывал?… Может быть, речь шла о Соне Крушицкой и её таинственном исчезновении пять лет назад? Я слышала, что они вроде как были парой, когда она исчезла без вести…
Я не знала ее лично, но знала людей, которые знали, и слышала, что те, кто близко дружил с этой девушкой, считали, что она попросту сбежала от чрезмерно строгих родителей и перебралась жить в Польшу… На ее месте я бы непременно взяла Новака с собой. Хотя я очень сомневаюсь, что он вообще способен выйти за пределы нашей области. Он здесь слишком глубоко врос корнями. Так же, как и я.
Соблазн выяснить о нем хоть чуточку больше был непреодолим. Все свободные минуты в баре после смены теперь уходили на поиски высокой фигуры Дамиана в толпе. В те редкие дни, когда он обычно заходил, я заканчивала смену пораньше – с нетерпением ждала, чтобы хоть мельком увидеть и переброситься с ним парой слов.