– Поверь, это… – улыбка, которая так редко появлялась на лице Дерика, что кузина Клементайн даже побаивалась его, зацвела буйством красок, и тайна, которую та скрывала, против воли защекотала воображение Фила, – стоило всего.
И пусть робкая Клементайн и все ей подобные и дальше считают Дерика безгрешным, застёгнутым до последней пуговицы солдатом самолётной империи, которую воздвиг её отец. Пусть и дальше видят только чёрные, как вороново крыло, волосы, уложенные один к одному, слышат точное как часы шарканье каблуков на лестничной клетке, но не догадываются, что, когда в зале театра впервые выключился свет и поднялась штора, ничто на белом свете не заставило бы его отвести взора от сцены, а комок в горле встал такой, что до самого антракта дышалось с трудом.
– Не знаю, что может «всё это» оправдать, – шёпотом продолжал Фил, всё сильнее хмуря густые чёрные брови, сходившиеся на переносице, и даже чутка повысил голос: – Ты слышал, что случилось вчера в сенате?..
– Что же? – насмешливо вторил Дерик, как случалось с ним всегда, когда кто-то упоминал тех «высокородных ленивцев».
– Генерал Файерблейз и его шайка-лейка проголосовали против нас. Дядя пытался всё уладить, – дескать, подумаешь, мой племянник увёл у вас любовницу, найдём вам новую! – но, судя по всему, крепко-то ты Файерблейза обидел. Не видать нам теперь консульского кресла как своих ушей!
Дерик спрятал улыбку, не чувствуя ни капли раскаяния. Всё сказанное почему-то очень тешило его самолюбие, пусть дядя Юджин, лишившийся сторонника в сенате, должно быть, рвал и метал пуще прежнего. А шансы на прощение таяли на глазах…
– Чего смеёшься, дурень? – раздражённо буркнул Фил. – Ты что, не понимаешь: времена империи давно прошли! Больше не получить власть по праву крови – её надо заслужить!
– И это…
– Что?..
– И это того стоило, Фил!
Вдруг брат отвесил Дерику подзатыльник – да так, что его фетровая шляпа полетела в лужу. Дерик впервые за тот вечер посмотрел на Фила осознанно. Их маленький расчётливый карьерист! Он и забыл, с кем имел дело…
Смог от самолётных фабрик поднимался всё выше. С козырька надоедливо капало. Тучи сгущались.
– Клем однажды сказала, что ты напоминаешь ей оловянного солдатика, – безжалостно напомнил младший брат. – У тебя, видите ли, нет чувств, только