Но вот прошло два года, и он вышел. Как? Очень хороший вопрос, который стоило бы задать местному правосудию. Откуда деньги, кому заплатили, кто конкретно впрягся за это животное – никто не знал. Просто пришёл приказ. Ходили слухи, мол этот ублюдок, звали его Максим, стал менять свои показания или пошёл на сделку со следствием и сдал чуть ли не подпольное сообщество педофилов, либо же там нашли опровержение улик. Но чёрт возьми, какое опровержение улик, если его взяли с поличным! В общем, чёртова бюрократия, взятки и идиоты – всё, что я могу сказать.
Гоша был в ужасе. Он поднял на уши весь отдел, но все лишь разводили руками, даже его начальник.
– Поэтому ты и позвал меня? – потягивая горький кофе, спросил я его.
– А куда мне было ещё идти? У меня связаны руки, да и начни я копать, ты сам знаешь, что со мной будет.
Я усмехнулся и отвернулся от него.
– Что?
– План у тебя простой, да? Попросить меня взяться за это дело, потому что я могу сделать то, чего не можешь ты. А почему ты не можешь? Боишься потерять насиженное место, а мне же терять нечего, меня итак вышвырнули оттуда, да?
– Чего ты психуешь?
– Действительно! – я вскочил со стула и пошёл к выходу. Затем развернулся, подошёл снова к стойке и оплатил кофе.
– Артур, в районе его проживания пропала девятилетняя девочка. Зовут Маша, была в белом платьице и красных босоножках.
– Так, а я тут причём? Наряд в руки и поехали, что мне тебе объяснять? Или ты там совсем погряз в бумажках и не помнишь, как это делается?
– Мы уже были у этого ублюдка дома, – я видел, что Гоша сам еле сдерживается. Пылкий малый, его эмоции часто брали верх над ним, но сейчас он держался, потому что знал – кроме меня ему не к кому идти.
– И что?
– И ничего. Никаких следов девочки. Но, Боже, Артур, я знаю, что это он!
– Ох, чёрт… – и я просто забрал папку с делом и ушёл.
Вслед он прокричал мне: «И чего ты выкаблучивался, если сразу всё решил?!». На это я, не глядя, показал ему средний палец и вышел на улицу.
В офисе я перечитал дело.
Максим Алексеевич Рьянов, 1970 года рождения. В школе был не примечательным и тихим ребёнком, увальнем. Воспитывала мачеха, усыновившая его после смерти настоящего отца. Про настоящую мать ничего неизвестно. При разговоре с психологом после ареста рассказал, что мачеха усыновила его лишь ради пособий, а в остальном он ей был не интересен. Иногда била, называла девочкой и наряжала в женскую одежду, что повлекло за собой и домогательства. Обвинял во всех своих бедах её, поэтому в какой-то момент начал срываться на младших.